– Спасибо.
***
Плевать, что сейчас со стороны я выгляжу как маленький ребенок, умышленно шлепающий по подтаявшему тяжелому снегу, скрывающему под собой слой воды, поэтому, когда я опускаю ногу, он, вместе с брызгами воды, разлетается маленьким взрывом, а на его месте остается отпечаток моего ботинка. Таких отпечатков уже целая армия: вдоль мощеной дорожки, кустарников, забора и даже беседки. Кажется, я побывала в каждом уголке участка и изучила его вдоль и поперек, особенно приглядевшись к беседке из камня. Наверное, летом в ней вполне уютно – плющ, обвивающий ее, дарит иллюзию уединения, защищает от внешнего мира и прячет от любопытных глаз. Здесь наверняка приятно предаваться размышлениям и заниматься творчеством, чтением, копанием в себе, так что если я доживу до лета и мы еще останемся здесь, то обязательно выпрошу разрешения Господина посещать ее. Мешает слово “если” и переменчивое настроение Рэми, как оказалось, до безумия любящего контроль и ревностно относящегося к своей власти, раз уж даже в смерти он видит своего конкурента.
Признаться, это выглядит несколько нелепо.
Повожу плечами от холода, но упорно продолжаю гулять, будто пытаясь надышаться свежим воздухом впрок. До ужаса боюсь того, что вот сейчас Хелен появится на крыльце и прикажет возвращаться, поэтому пользуюсь каждой секундой и подхожу к забору, обхватывая металлические прутья пальцами и рассматривая тихую улицу. Лишь изредка по ней проезжают машины и проходят люди, не обращающие на меня никакого внимания. Чувствую себя пустым местом, этакой дворовой собачкой, посаженной на цепь и с грустью провожающей пробегающих мимо сородичей.
Приближающийся шум урчащих моторов заставляет меня встать на носочки и вытянуть шею, чтобы получше рассмотреть едущие по улице грузовики. Их кузова открыты, но пока мне сложно увидеть, что в них, лишь широкие капоты с устрашающими радиаторными решетками стоят перед глазами. И лишь по мере их движения начинаю осознавать, что все они наполнены людьми, сидящими по периметру кузова, по-видимому, на вмонтированных там скамейках. Куда их везут? Непонимающе хмурюсь, от любопытства прикусывая губы и желая рассмотреть все получше, а потом напрягаюсь, не веря собственным глазам.
Этого. Не. Может. Быть.
– Элисон, – шепчу, чувствуя как в груди замирает сердце, и глаза наполняются слезами радости. Разве такое возможно? Господи, возможно? Через тысячи часов, минут, миллионы секунд, чужой мир, поглотивший меня. – Элисон! Элисон! – я кричу, пытаясь перекричать шум двигателей и машу рукой, чтобы привлечь к себе внимание. Она сидит, опустив голову, одной рукой держась за борт и покачиваясь в такт движению. Болезненно бледная и будто изможденная, растерявшая свой замечательный свет и силу. Что такого могло произойти с ней и почему она решилась покинуть Изоляцию?
