Потому что он там тоже есть.
– А это, по-видимому, я.
Густо краснею, когда он переводит на меня проникновенный взгляд, и ощущаю как жар медленно сползает на шею и грудь, превращая меня в сплошного алого помидора. Черт бы побрал его любопытство и мое желание сохранить в памяти важные события в жизни, людей, что участвовали в ней и стали важной ее составляющей.
– Простите, если вам не нравится, я могу сот-рать, – на некоторых словах я заикаюсь, нервно комкая подол платья и разглядывая свои босые стопы. Смотреть только туда, туда и никуда больше.
– Все хорошо, ma petite. Оставь его, если тебе это важно. А теперь к делу, у меня мало времени, – вдруг становясь серьезным и холодно отчужденным, говорит Рэми. Он будто нехотя закрывает тетрадь и отдает ее мне, вновь пряча руки в карманы брюк. Не успеваю за сменой его настроения и думаю о том, что никогда не успею – слишком переменчивы эмоции Господина. – Мне необходимо уехать, и я не могу взять тебя, – словно предугадывая мой вопрос, дополняет он, – поэтому ты остаешься здесь, под присмотром Хелен.
– Хелен?
– Да, я мог бы посадить тебя на цепь или приставить охрану, – я широко распахиваю глаза, живо представляя, как он сажает меня на цепь и кидает пару костей, чтобы хватило на время его отсутствия, а он как ни в чем не бывало продолжает: – Но Хелен утверждает, что ты не сбежишь. Она верит в это, – Господин делает упор на последнюю фразу, подходя совсем близко и почти нависая надо мной. Я задираю голову, вглядываясь в его непроницаемое лицо и отчаянно прижимая тетрадку к груди, словно она сможет спасти меня от его близости. – И если честно, я тоже верю в это, ma petite*. Постарайся не подвести ее и будь чуть более благодарна Хелен – она не желает тебе зла.
– Д-да, конечно.
– Вот и умница, – бросает он, все продолжая смотреть на меня, будто изучая каждую и без того известную ему черту. – Что-то в тебе изменилось, Джил.
– В вас тоже.
Он едва заметно ухмыляется, пряча ухмылку за напускной строгостью, и, не сказав больше ни слова, направляется к двери. А я растерянно застываю, начиная осознавать, что его отъезд – это моя маленькая свобода. Ведь я смогу носить белье, сидеть в кабинете сколько угодно, не боясь, что он вот-вот застанет меня, могу петь и танцевать, открывать окна и, быть может, даже выйти на улицу. Для этого мне потребуется всего лишь разрешение Хелен, которую я наверняка смогу уговорить. Этот день воистину счастливый.
