– Мои рисунки, то есть… скорее наброски. Знаете, я не сильна в рисовании, – смущенно мотаю головой, подкрадываясь ближе и желая убрать тетрадь с его поля зрения, но Хозяин предугадывает мои действия, склоняясь и беря ее в руки.
– Позволишь? – спрашивает он, изгибая одну бровь и смотря на меня терпеливо выжидающе. Какое благородство – спрашивать разрешения на то, что по праву принадлежит ему, ведь там мои мысли, воспоминания и мечты. Моя душа – как на ладони.
– Конечно, – пожимаю плечами и опасливо встаю рядом, вдыхая приятный аромат парфюма, смешанного с ароматом лосьона для бритья. Вытягиваю шею, чтобы заглянуть в открытую им тетрадь, и тыкаю пальцем в рисунок, желая разбавить наступившую тишину своими комментариями: – Это моя комната, в Изоляции, на самом деле она вся лимонно-желтая, яркая и живая, но я предпочитаю рисовать простым карандашом. Благодаря ему я могу достигнуть четкости линий и выгодно обыграть тень, – Господи, я словно оправдываюсь перед ним, задыхаясь от неловкости и мысленно умоляя его не заходить дальше. – А это моя мама, на самом деле она очень красивая, но у меня нет опыта, чтобы передать ее красоту в полной мере. Когда она улыбается, на ее щеках появляются ямочки, но отчего-то я запомнила ее именно такой, задумчиво грустной, – шелест страницы и его понимающий кивок. Тайком бросаю на него настороженный взгляд, наблюдая за его эмоциями и настроением. Рэми сосредоточенно серьезен, он внимательно разглядывает мои рисунки, по-настоящему интересуясь их историей и удивляя меня все больше – какое ему дело до прошлой жизни обыкновенной рабыни? – А это Элисон, – я вновь тыкаю пальцем, случайно касаясь его руки, прохладной и утонченно аристократической, с длинными пальцами и ухоженными ногтями. Прослеживаю за венами, бугрящимися на тыльной стороне его ладони, и облизываю губы, думая о том, что его руки созданы для того, чтобы дарить нежность – не боль, но, будто назло, чаще они одаривают последним. – Раньше у нее были длинные волосы, а потом она решила их постричь, да еще и покрасила в черный. Это был своего рода вызов своей природе, судьбе, что предрекла ей быть неприметной блондинкой с длинными волосами. Я ассоциирую это с борьбой, она всегда считала, что мы можем взять контроль над своей жизнью в свои руки.
– Право выбора, мы уже говорили об этом, – Рэми перебивает меня, словно избавляясь от нежеланного разговора, а я послушно замолкаю, закрывая эту тему. – А это? Айрин?
