Подходя к дому, где снимал комнату, Рен сосредоточился на своих ощущениях, внимательно оглядев пространство перед гостиницей, но ничего подозрительного не заметил. Маячок всё так же висел рядом с фонарём, и Лоренцо, некоторое время понаблюдав за зданием, всё-таки решился зайти. Естественно, теперь он позаботился о том, чтобы сигналка не сработала на его появление, аккуратно окутав её невидимым нейтрализующим коконом. Пусть те, кто поставил, думают, что он так и не выходил из своей комнаты с ночи. Хмыкнув, Рен зашёл, поймал удивлённый и слегка озадаченный взгляд хозяина, беседовавшего за стойкой с очередным посетителем в богатой одежде и расшитой блёстками маске, и поднялся к себе. А вот когда взялся за ручку, то на несколько мгновений замер, его ноздри хищно раздулись, как у породистой гончей, а глаза прищурились.
Определённо, в его комнате кто-то был, и не очень давно, хотя постарался убрать все следы своего присутствия. Лоренцо медленно улыбнулся и мягко открыл дверь, переступив порог комнаты: дело принимало оч-чень интересный оборот, потому что здесь побывал не Чезаре. А значит, охота за архивом Лукреции продолжается.
Чезаре Кастелли проснулся поздно, зато выспался за почти бессонную прошедшую ночь. Умывшись и облачившись в штаны и рубашку, он вышел в гостиную, дёрнув шнурок звонка и чувствуя себя проголодавшимся. В приоткрытые окна долетал шум Венеции, зычные голоса проплывавших по Большому Каналу рыбаков, гондольеров и прочих жителей, куда выходили окна роскошного палаццо, принадлежавшего семье. Кастелли могли позволить себе такую роскошь, не арендовать дворец, а иметь свой собственный. После ночной встречи с кузеном Чезаре пребывал в благодушном настроении: никуда братец не денется, приведёт к нему эту воровку в маске. И хотя сейчас магия родовой клятвы не отзывалась, наследник Кастелли снисходительно усмехнулся. Значит, Лоренцо сейчас где-то с Дамой, Чезаре догадывался, что на близком расстоянии связавший Лоренцо и хозяйку Игорного Дома долг глушит связь кузена с домом Кастелли.
— Ничего, приятель, навещу тебя позже, когда в гостиницу вернёшься, — пробормотал Чезаре, плюхнувшись в кресло около открытого окна и отщипнув из вазы виноградину.
Через несколько минут в дверь гостиной раздался деликатный стук, и в комнату вошла хорошенькая румяная горничная с подносом, накрытым салфеткой.
— Доброе утро, сеньор, — звонко поздоровалась она, опустив глаза и мило покраснев.
