Губы Ники скользнули вверх, к подбородку, и наконец добрались до ее пересохших от волнения губ.
– Ты хочешь пить? – пробормотал он как во сне.
Маля как во сне покачала головой.
– Ты хочешь целоваться? – Голос у него был суров и наивен сразу.
– Да! – выдохнула Маля в его губы, и те приоткрылись. Ники взялся обеими руками за ее щеки и принялся целовать неторопливо и легко, как бы знакомясь.
Маля сидела, упершись руками в диван. Ей хотелось обнять Ники, но он покачал головой и прошептал, не прерывая поцелуя:
– Нет. Сиди так.
Маля замерла, потому что почувствовала его руки на своей груди.
Пальцы Ники все это развязали и расстегнули, коснулись ее обнажившейся груди, а потом он стал приподнимать ей юбки.
– Я хочу посмотреть на твои ноги, – шепнул он. – Хочу их потрогать, понимаешь? Хочу потрогать у тебя между ногами. Хочу узнать, что там. Можно?
Маля слабо кивнула, и осмелевшие руки Ники резко вздернули ее юбки.
– Черт! – тут же прошептал он разочарованно. – Да ведь ты в трико!
Ох, Маля совершенно забыла, что уже нарядилась для спектакля!
– Я сниму трико, – прошептала она.
– Нет, – резко выдохнул он. – Это долго. Кто-нибудь притащится. Иди сюда!
Он резко вздернул ее с диванчика и, подхватив, посадил на край стола. Сильным движением раздвинул ноги, смял пышные юбки и встал вплотную. Прижался к ней и принялся тереться о ее бедра своими.
Маля зажмурилась.
Блаженство подступило вдруг, скрутило тело сладостной судорогой – и медленно отпустило.
Она открыла глаза и увидела бледное, покрытое испариной лицо Ники. Он покачал головой, улыбнулся.
– Это не совсем то, но очень хорошо, очень сладко, – прошептал Ники. – А тебе?
Она слабо кивнула, все еще ловя эхо наслаждения, которое блуждало между ее раздвинутыми ногами.
– О боже! – вдруг воскликнул Ники негромко. – Сюда идет отец! Я слышу его голос! Он не должен меня видеть!
Он отодвинул шторы, распахнул окно и перескочил через подоконник на улицу.
Обернулся с выражением напроказившего мальчишки:
– Я хочу твою фотографическую карточку. У тебя есть? Передай мне с Волковым! Увидимся, когда вернусь! Слышишь? Я вернусь!
Маля растерянно кивнула. Почему он вдруг заговорил о карточке? А у нее совершенно нет ничего приличного! Она так ужасно выглядит на своей последней карточке! Ничего, она снимется быстро-быстро…
Вдруг воспоминание о только что испытанном блаженстве ударило, как солнце – прямо в глаза. Ощущение счастья было почти невыносимым.
Стук в дверь заставил ее испуганно подскочить.
