— Что за вопрос, Юрий Денисович? — обидчиво удивился Рэм, и в этом удивлении чувствовался упрек Юрию, который лучше кого бы то ни было должен был знать, что Юлия не выйдет замуж, пока он не захочет этого. — По-моему, она останется одинокой.
— Многие девицы бунтуют против замужества до поры до времени, но верной своему девическому непорочному знамени остается только одна Холодова Марфа.
— И она, кажется, гнездо вить собирается…
— На земле или на дереве?
— Как бы не в светелке, где живет ваш Саша.
Юрий чуть приподнял рыжеватую бровь.
— Почему бы сестре не остановиться у отца родного? — спросил он.
— До бога далеко, до отца высоко. Я не переступлю порога отцовского дома, пока мадам Персиянцева под одной крышей с моим Тихоном Тарасовичем. Если Юлька поселится, я ей не брат. — Рэм сжал зубы, желваки забегали под темной кожей на челюстях.
— Рэм Тихонович… мне, право, неловко… Я не имею права… — смущенно заговорил Юрий.
— А если я верю вам? — продолжал Рэм с настойчивостью человека, решившегося высказаться до конца. — Я откровенный! Мадам пустит в ход все свое змеиное очарование, чтобы отвратить Юльку от вас. Спит и во сне видит, как бы породниться с одним человеком — с товарищем Ивановым. Разумеется, через Юлию. Есть такое редчайшее дарование — Иванов: поэт, политический деятель. Я все знаю! Есть у меня в отцовском раю-особнячке агентура. Теща папаши. Жалостливая старушка. Любит нас с Юлькой, хотя мы так и не согласились надеть на шеи крестики… Помогите, Юрий Денисович, сестренке, не обижайте ее. Иначе осерчаю. — Рэм уж открыл дверь и сказал с порога с бесшабашным озорством. — Бабусе той, как она преставится, отопью памятник из нержавеющей стали!
— У насмешников зубы болят.
Разговор с Рэмом Солнцевым оставил в сердце Юрия мутный, неприятный осадок. Было в этом что-то лишнее, злое.
Но, отпустив домой Марфу Холодову, Юрий почувствовал приятную облегченность: впервые за день остался один. Снял пиджак, развязал галстук, сел в кресло, расслабив мускулы, свободно вытянув ноги и раскинув руки. Любил эти редкие минуты, когда выключался из потока жизни. Они напоминали любимое развлечение на Волге. Ляжет, бывало, на спину, и река несет его, а он бездумно смотрит в синеву небес, на одинокое, снежной белизны облако.
Но ему только так казалось сейчас, что он ни о чем не думает. Где-то в глубине сознания под привычный с детства басовитый гул заводов шла напряженная работа. Вставал в памяти нежный профиль Юли Солнцевой, и Юрий спрашивал себя: что за странные отношения у него с этой женщиной? Юля писала, что они слишком схожие натуры и поэтому между ними не может быть контакта, необходимого для семейной жизни.
