Между тем Стась лежал в тележке, завороженный новыми впечатлениями. Впервые он видел перед собой необъятную ширь и неизмеримую глубину синего неба. Он не умел еще ни спросить, что это такое, ни удивляться и только чувствовал нечто необычайное. Земля, по которой он до сих пор ходил, исчезла: куда ни обращался его взгляд, всюду встречал он небо. Ему казалось, что он летит куда-то и тонет в беспредельности, которой не умел еще назвать пространством. Душу его наполнял неизъяснимый покой.
Он был как ангел, весь - голова и крылья; и он парил в безграничных просторах, не помня прошлого и не думая о будущем, но каждую минуту ощущая бесконечность. Такова, должно быть, форма бытия вечной жизни. Вдруг небосвод застлало множеством зеленых веток, и на тележку упала тень. Они въехали в рощу неподалеку от самого высокого холма.
Зной, тяжелая тележка и гнев против органиста оказали некоторое действие на кузнечиху: она почувствовала усталость. Ей хотелось сесть под деревом и отдохнуть, но она боялась застрять в дороге, тем более в лесу... Будь она одна, лес был бы ей нипочем; но когда с ней был Стась, она становилась осторожной и страшилась всего. О волках и разбойниках тут никто и не слыхивал, но теперь, выскочи даже заяц, Шаракова и ею бы испугалась...
Ох, как тянется этот лес... добрых десять молитв можно прочитать, пока идешь... Взяла бы она Курту с собой, все-таки было б веселее. Он там выл взаперти, а у кузнечихи в эту минуту даже собачья обида ложилась на душу тяжким гнетом.
Ох, хоть бы скорей уж выехать из лесу!.. Хоть бы подняться на этот холм!.. Шаракова скинула шаль и положила ее в тележку. Слабое облегчение. Пот лил с нее ручьями, а вместе с ним иссякали и силы. Казалось, что она уже не дотащится до холма, а о том, чтобы взобраться на вершину, - и говорить нечего!
Неподалеку от холма, справа, из лесной чащи шла другая дорога, и в эту минуту именно с этой окольной дороги донесся легкий стук колес. Шаракова приободрилась; теперь по крайней мере она не будет одна!.. Она поспешила вперед и вскоре увидела экипаж вроде таратайки, но очень красивый: крытый кожаным верхом и на рессорах. Таратайку везла прекрасная гнедая лошадь; внутри сидел какой-то господин, но Шаракова не успела его как следует разглядеть, потому что в эту минуту экипаж свернул на проселок и оказался впереди нее.
"Ох, хоть бы ты меня подвез!" - подумала кузнечиха, но не посмела окликнуть владельца таратайки, хотя шла следом за ней.
