- А что папаша-то передал с вами? - нетерпеливо повторила вопрос кузнечиха. - Были вы сегодня на мельнице?
- А как же, была... Ложись, мерзавка!.. - не унималась бабка и бросила палку под плетень. - Солтысяка вторую неделю лихоманка трясет, так я заговаривала, а вчерашний день по пути-то и зашла на мельницу.
- Здоров папаша?
- Ого! Только наказывал вам приехать к нему завтра со Сташеком, а ваш... чтобы тоже к воскресенью был на мельнице...
Видимо, забыв о своей палке, старуха облокотилась на плетень и продолжала:
- Оно видите как: органист-то, стало быть, ваш, Завада, покупает землю, ну и хочет у Ставинского, стало быть, у папаши вашего, занять пятьсот злотых. Приходил он в среду на мельницу и просил, а Ставинский-то ему на это: "А чего, сударь, ради я стану давать вам в долг, ежели вы, сударь, обидели кузнеца и поссорились с ним?.."
- И правильно папаша сказал!.. - не утерпела Шаракова.
- А органист на это: "Я с кузнецом помирюсь и буду его сына учить". А старик на это: "Вот, сударь, и мирись!" А он на это: "Боюсь я идти к кузнецу: изобьет он меня. У вас-то я был бы посмелей и даже бутылочку-другую меду бы поставил, чтоб только помириться..."
- Вот хитрец! - перебила ее кузнечиха. - А давно ли прошли те времена, когда он болтал, будто в священном писании сказано, что кузнецы и трубочисты пошли от Каина да от Хама и что они так и родятся братоубийцами?.. Провались он совсем!..
- Ну, если так и сказано в священном писании, то органист в этом неповинен, - заметила старуха.
- Брешет! - с жаром воскликнула Шаракова. - Тоже и мы знаем, где и что сказано... От Хама пошли мужики, а мой-то не мужик, а от Каина - турки, а мой-то не турок! Никого ведь он не убил!..
Гжыбина любила похвалиться своей осведомленностью относительно "потомков Хама", однако на этот раз благоразумно промолчала, памятуя, что имеет дело с таким грамотеем, как кузнечиха, которая к тому же была наследницей мельников Ставинских!
- Да вы зайдите в хату, отдохните, - радушно позвала старуху Шаракова, заметив, что та устала.
- Не могу! - отказалась бабка и схватила палку. - У Матеушовой корову раздуло, так мне надо пойти ее окурить... Ну, - прибавила она, тряся свою палку, - ты смотри не озоруй... хоть остаток пути, не то я тебя...
- Что это вы говорите? - остановила ее кузнечиха.
- А что мне не говорить? Пусть скачет прямо, а то шатается, как пьяная...
- Это ноги у вас, мамаша, подгуляли; палка не виновата!
