Начала заниматься борьбой и на тренажерах. Здесь все как в Москве, а может быть даже лучше. Видела комнату, где взяли в заложницы Тоню Свиридову и где Свиридов пострелял нападавших. Молодец – расправился с ними, как настоящий мужчина. Удивительное сочетание дикой жестокости и самой нежной доброты. Он устроил Варфоломеевскую ночь кое-кому в городе, теперь наводит там порядок с жильем и зарплатой.
Представь – я хожу на танцы. Я танцую в здешнем кафе, которое почти такое же, как в Москве. И играют там те же – Дима Лопаткин, Семен Гаврилович Черномырдин, сам Свиридов. И еще местный Петр Филимонович Дормидонтов. Мы с Дашей по очереди отпускаем друг друга потанцевать. Только она после этого уходит гулять с Юрой, а я гуляю с Гришей Свиридовым, делюсь с ним своими заботами и мысленно пишу тебе письма, и скучаю по тебе, мой единственный.»
ОТЧЕТ «ТАТАРИНА»
– Что в шифрограмме?
– Выволочка. Как я посмел, как я то, как я се. И чтобы ни-ни!
– А ты?
– Я собираюсь послать им отчет исполнителя операции. Рукописный … Слушай, Назар, я помню был у тебя занятный человечек, который от руки «Слово о полку Игореву» переписывал. Татарин такой … Достань-ка мне его рукопись …
И в Москву с курьером ушел отчет с краткой сопровождающей запиской Свиридова. А на серой неровной бумаге крупным старательным почерком было написано:
«Ачет. Па приказу камандира правел асвабаждень маленкий девачка Ядвика. Пративнюк на числу 17 мущинской пол вывидын врасхот чистую. Один женский бачка пускай добрый опусктил жит. Татарин.»
У ВОЛОЖАНИНА УМЕР ОТЕЦ
– Что-то неприятное, Анатолий Иванович?
Суковицина никогда себе не позволяла вмешиваться в раздумья Свиридова, но сейчас ей показалось, что он расстроен шифрограммой как-то по особенному.
– У Воложанина отец умер …
– Ой!
– Где он сейчас?
– Должен вернуться с минуты на минуту из больницы …
– Дашу Огородникову ко мне. Петрову предупредите, что Даша скорее всего сегодня не вернется.
– Слушаюсь …
Даша появилась неожиданно быстро, взволнованная срочным вызовом.
– Что-то случилось, Анатолий Иванович? Что-то с Юрой?
– Нет, Дашенька. Сядь, успокойся. У Юры отец умер.
– Ой, как же это? Ведь он не болел …
– Сердце, видимо. Сейчас Юра приедет … На самолете на похороны он успеет. Если решишь, можешь лететь с ним.
– Конечно, а как же! Это не будет неудобно?
– Ты – его невеста, почти жена. Что же тут неудобного? Полетишь?
– Полечу.
– Поезжай домой, соберись. И прямо на аэродром. Не жди его, я скажу ему.
