суровой обнаженности Тянь-Шаня, к мертвенной неуютности сыпучих
памирских круч. . Но Кавказ! Какими щедрыми могут быть горы, какими
неожиданными могут быть снега и люди, и оледенелые отвесы стен,
вздымающиеся, казалось, прямо из гущи буйно рвущихся к солнцу
кавказских лесов! Как устоять перед зовем горной тропы, горной вершины,
сверкающей над лесом, как праздничный леденец? Как не понять, почему
именно здесь, на Кавказе, сделаны первые в нашей стране восхождения,
выстроены первые альпинистские лагеря? Здесь все дышит альпинизмом, все
замешено на вечной и бескорыстной любви к горам!
И вновь он испытывал чувство благодарности к судьбе, когда узнал, что
командиром его отделения будет Миша Хергиани. Известный скалолаз и
альпинист, Миша был прост, весел и трудолюбив. Ни тени заносчивости,
похлопывания младших по плечу, картинной, назойливой галантности по
отношению к девушкам. Миша обладал талантом относиться к своей
популярности почти так же, как старый, умудренный жизнью крестьянин
относится к своей громогласной, суетливой и недалекой старухе, терпя ее,
жалея, отмалчиваясь, поглядывая на нее с юморком, вполглаза и всегда
оставаясь самим собой.
Надо было подойти и познакомиться. Но Миша всегда в окружении
друзей, да и кто ты такой, Балинский? Так и не подошел. Даже сторониться
начал, чтобы самому не подумать о себе, что, дескать, с дружбой набивается
41
к такой знаменитости.
На одном из первых занятий, когда Миша показал свои приемы
передвижения по сложным скалам, Толя что-то хмуро проворчал.
— Не понял? — переспросил Миша.
— Я говорю, вот ведь французы, — начал издалека Балинский, — какие
туфли делают! Где б нам достать? Тоже б полазили!
Миша улыбнулся. На нем были французские скальные туфли, их
подошвы из губчатой резины прихватывали скалу, как присоски. Приятная
обувь. Хорошо ходить по скалам. Куда ногу поставил, там стоит. Что ж,
заслуженный мастер спорта Михаил Виссарионович Хергиани, наверное,
имел право на такую малость — проводить занятия не в тяжелых триконях, в
которых были его подопечные, а в легких туфлях.
На следующее утро Хергиани пришел в триконях. И снова улыбнулся.
Той улыбкой, когда сразу ясно, мелок душой человек или щедр. Потом Миша
смотрел, как Балинский проходит маршрут, и по тому, как смотрел, как
реагировал, Толя понял: Миша его «засек». Да, Мише понравилось. Едва
