Что до остального, то в своем дорожном наряде из медвежьей шкуры она выглядела совершенно непримечательной: некая бурая сухая неопрятная гора, готовая на глазах расползтись во влажной атмосфере дождевых лесов.
Когда красные мундиры приблизились к ним, Нин напряглась и, перебросив шкуры с одной руки на другую, проговорила:
– Взгляд в землю.
Сефия глянула через плечо, заметив сверкнувшие на солдатских мундирах пуговицы.
– Так они ведь на нас и не смотрят.
– И не станут, если не высовываться, – отозвалась Нин.
Быстро оценив обстановку краешком глаза, она продолжала:
– Шестьдесят лет, и меня ни разу не поймали. Знаешь, почему?
– Потому что ты осторожна, – вздохнула Сефия.
– Потому что я осторожна.
Когда красные мундиры, позванивая сбруей и распространяя запах лошадей и сена, проехали, Нин облегченно вздохнула. Глядя им в спину, она сказала:
– Не забудь. Есть большее зло, чем красные мундиры.
Сефия зябко пожала плечами и стала теребить ремень своей маленькой сумки. Ей не хватало ее большого мешка; она привыкла носить за спиной все, что было ее собственностью: все инструменты для охоты, стряпни и обустройства кочевой жизни, а в самом низу – единственная вещь, которая осталась ей от родителей – тяжелое, странной формы напоминание о том, что они когда-то существовали, а теперь их нет.
Но их большие мешки были надежно спрятаны в джунглях, меж корней смоковницы, в миле от дороги.
– Поторопись, девочка моя!
Повинуясь, Сефия ускорила шаг, на ходу повернувшись и показав спинам солдат неприличный жест. Старшая хотела шлепнуть ее, но Сефия, смеясь, ускользнула, пританцовывая, на безопасное расстояние.
Они вошли в город с северной стороны, возле воды. Как и большинство городов в Оксини, этот стоял на берегу моря. Причалы едва держались на шатающихся сваях, там и тут пришвартовались несколько рыбачьих лодок, а в центре бухты на якоре стоял красный корабль королевского флота.
По привычке Сефия внимательно рассматривала местность, изучая лачуги и тропинки между ними, чтобы понять, где тут можно спрятаться – хотя прятаться ни от кого пока было не нужно.
Когда же они дошли до городской площади, Сефия уже едва сдерживала волнение: вырвавшись на несколько шагов вперед, она всплескивала руками словно птица, готовая взлететь.
Женщина в шапке с коротким козырьком (такие носят разносчики новостей и глашатаи) и коричневыми лентами на рукавах стояла на перевернутом ящике у входа на площадь. Невысокого роста, она отличалась большим ртом, из которого, подобно трубному звуку рога, разносились произносимые ею слова:
