– Раньше ты утирал мне слезы, – говорю я с разбитым сердцем.
Он упирается лбом мне в спину.
– Я забрал бы все твои слезы себе, если мог бы. Поверь мне.
Все еще с рукой, обернутой вокруг моей талии, он наклоняется и берет одну из туфель.
– Давай сюда ногу.
– Нет. Иди в ад.
– Для меня это ничего не значит, Табита. Вся моя жизнь в аду.
– Не хочу! – говорю я по-детски.
– Знаешь, что я делаю во время езды? – спрашивает он. – Думаю. Наверное, езда - это мой единственный способ очистить голову достаточно для того, чтобы подумать. Иногда я думаю о музыке, записывая в голове. Иногда думаю о дочери и пытаюсь вспомнить её улыбку. А иногда, например, сегодня, я думал о том, что могу сделать с тобой.
Возможно, для него я просто игрушка, а я приняла заботу и любовь за что-то другое. Может, я пытаюсь заменить свое горе похотью, и он прав, что любовь не имеет ко всему этому никакого отношения.
Является ли каждое наше прикосновение, каждое слово, каждый знак привязанности лишь частью игры, правил которой я не понимаю? Закрыв глаза, тем самым сдерживая слезы, я отказываюсь принять это. Я не могу принять это. Знаю, что люблю его, в этом я точно уверена. Хочу, чтобы он был счастлив. Ненавижу его боль. Я хочу быть той, кто покажет ему, что его жизнь может быть счастливой и что он может иметь отношения с женщиной, которой не требуется быть связанной, чтобы удовлетворять его чувство контроля и прикрывать его страх быть покинутым. Для меня это больше не каприз.
– Когда я читал утром вашу переписку с Джейсоном, это чертовски разозлило меня. Я решил, что сегодня мне нужно быть другим с тобой, чтобы показать, какую боль ты мне причинила, и чтобы я больше никогда не увидел подобных слов, – продолжает он, рассматривая туфлю в руке. – Ты же понимаешь, что для платья и таких туфель есть причина? Весь день я размышлял, как бы мне наказать тебя, и как сильно я собираюсь этим насладиться, – он поднимает мою ногу и надевает на нее туфлю. – Тебе ведь тоже это нравится, правда?
Я ничего не говорю, но его слова очень сильно влияют на меня, будят во мне что-то темное и развратное. Я хочу знать, что он мечтает проделать со мной, и дрожу, думая об оргазмах, которые он для меня припас. Сопротивляюсь и удерживаю босую ногу на полу, зная, что это лишь еще больше воспламенит его. Знаю, что, наверное, не стоит этого делать, но мне нравится дразнить его и провоцировать, так как его непредсказуемость заводит меня, а киска начинает пульсировать.
