- Ну, и дурачье эти швабы: охота им вертеть дыры в камнях, - перемывая посуду, сказала как-то Слимакова, обращаясь к Собесской. - Холера их знает, для чего им это понадобилось?..
- Эх, кума, я-то знаю, для чего они это делают, - ответила бабка, мигая красными глазами.
- Для чего же? Разве что по глупости!
- Нет! - стала объяснять Собесская. - Они, вишь, для того вертят, что слыхали, будто в камне сидит жаба...
- Ну, и что? - спросила Слимакова.
- Вот они и хотят посмотреть, правда ли это.
- Да им-то на что?
- А холера их знает! - ответила Собесская, да так убедительно, что Слимакова вынуждена была признать вопрос исчерпанным.
Однако немцы не искали жаб; просверлив дыру, они закладывали туда патроны, присыпали сверху песком и взрывали камень. Целый день продолжалась канонада; гул ее отдавался в самых отдаленных уголках долины, возвещая всем и каждому, что даже скалам не устоять против немцев.
- Крепкий народ - эти швабы! - буркнул Слимак, глядя на раздробленную глыбу.
И он подумал о колонистах, которые купили господское имение и хотели купить и его землю.
- Что-то их не видать, - заметил он. - Может, и вовсе не приедут?
Но колонисты приехали.
Однажды - это было в начале апреля - Слимак, по обыкновению, едва рассвело, вышел из хаты помолиться и взглянуть, какая будет погода. Восток уже светлел, побледнели звезды, и зорька, словно драгоценный камень, сверкала на небе, а на земле ее встречали щебетом проснувшиеся птицы.
Всматриваясь в туман, который, словно снег, выбелил луга и поля, мужик шептал молитву: "От сна восстав, прибегаю к тебе, владыка..." Вдруг откуда-то сверху, с полей, послышался шум. Скрипели медленно едущие возы, громко разговаривали люди.
Охваченный любопытством, Слимак взбежал на холм, увенчанный сосной, и увидел необычайное зрелище. Тянулась длинная вереница возов, крытых холстом, из-под которого тут высовывалась чья-то голова, там домашняя утварь или земледельческое орудие. Люди в длинных синих кафтанах и в картузах шли рядом с фургонами или сидели на козлах, упираясь ногами в вальки. За фургонами брели привязанные коровы или кучкой бежали свиньи. В самом конце вереницы катилась тележка чуть побольше детской; в ней, касаясь ногами земли, лежал мужчина, а тележку тащили по одну сторону дышла - пес, по другую - женщина.
"Швабы едут, - мелькнула у Слимака мысль, но он тотчас ее отогнал. - А может, цыганы? - подумал он. - Нет... цыганы - те ходят в красном, а эти в синем да в желтом. А может, дровосеки? Но дровосеки не тащат за собой скотину; да и к чему им сюда идти, раз уже лес свели?.."
