Мучения, которым подвергали невинных людей в СССР, не являются монополией тоталитарных режимов. Разница в том, что советские преступники совершали преступления у себя дома и жертвой был собственный народ. Британцы проявляли зверство далеко от родины: строили концлагеря в Южной Африке, в Кении, на Андаманских островах или добывали олово силами африканских рабов. Бельгийский король Леопольд убил и искалечил – в относительном исчислении – примерно столько же конголезцев, сколько Сталин – советских граждан. Закон для всех людей один: абсолютная власть развращает абсолютно, и, когда мировая война, голод и эмиграция разрывают ткань, на которой держатся общественные связи, абсолютная власть оказывается в руках того, кто первый ее захватывает.
Историки черпают свои теории из целого комплекса наук: возможно, они недостаточно знают зоологию. Ни с чем не сравнится насилие в большой стае шимпанзе или бабуинов, руководимой самцом-вожаком, когда пищи или территории не хватает. Жизнь, выражаясь словами Томаса Гоббса, «одинока, бедна, гадка, жестока и коротка», когда общество лишается того сложного равновесия сил – судебной системы, армии, исполнительной власти, общественного мнения, религии, культуры, – которые сдерживают не только друг друга, но и анархию и тиранию. Несчастье России и Германии заключалось в том, что злые гении, Ленин и Гитлер, захватили власть именно тогда, когда мировая война и статус парии в мировом порядке привели их страны к полной разрухе. Но даже в стабильном обществе, не знавшем ни войны, ни бедности, можно в любом маленьком городе завербовать достаточно людей для службы в Освенциме. Этот факт доказал американский психолог Стэнли Милграм в 1960-х гг.: в ходе эксперимента он без труда уговорил две трети добровольцев из публики исполнять приказы мнимых ученых в белых халатах, требовавших применять якобы летальную шокотерапию к мнимым подопытным, если те неправильно отвечали на вопросы.
В Германии никто, кроме горсточки умалишенных, не отрицает, что был холокост, в котором погибло шесть миллионов евреев. Последний образованный «историк», который всерьез отрицал назначение Освенцима, англичанин Дэвид Ирвинг, недавно отсидел срок в австрийской тюрьме. Его выступления, впрочем, производят хоть какой-то положительный эффект: они заставляют настоящих историков рыться в архивах и излагать факты еще более убедительно, чтобы Ирвинг окончательно замолк. Но в России и даже в других странах еще слышны голоса тех, кто утверждает или намекает, что никакого сталинского геноцида не было, а если и был, то его плохие стороны сильно преувеличены. Чтобы перекричать такую разноголосицу вранья, историк должен постоянно напоминать о том, как все было на самом деле.
