Даже ружье — его верное оружие, главное орудие его ремесла — выглядело, как длинный брусок железа, прикрепленный к неотполированной коричневой деревяшке. Когда хозяин ставил ружье на землю, то дуло доходило ему до плеча.
Охотнику, одежду и оружие которого мы только что описали, было на вид лет пятьдесят. Кожа у него была смуглая, а черты липа на первый взгляд казались суровыми.
Однако, приглядевшись, вы начинали чувствовать, что этот человек не лишен спокойного юмора. Лукавый огонек в его маленьких серых глазах говорил о том, что старый охотник ценит хорошую шутку и сам не прочь пошутить.
Фелим уже упомянул его имя: это был Зебулон Стумп, или «Старый Зеб Стумп», как его называли в узком кругу знакомых. Когда его спрашивали, откуда он родом, он всегда отвечал: «Кентуккиец по рождению и воспитанию».
Зеб Стумп родился и вырос в штате Кентукки и провел свою молодость среди девственных лесов нижней Миссисипи, занимаясь исключительно охотой. Теперь, на склоне лет, он продолжал это же занятие, но уже в дебрях юго-западного Техаса.
Тара прыгала к всячески по-собачьи приветствовала старого охотника; сразу было видно, что Зеб Стумп и ее хозяин — приятели.
— Здорово! — лаконично сказал Зеб, загораживая дверь хижины своей могучей фигурой.
— Здравствуйте, мистер Стумп! — ответил мустангер, вставая навстречу гостю. — Заходите и садитесь.
Охотник не заставил себя просить — он перешагнул порог и, неуклюже повернувшись, уселся на неустойчивом табурете, на котором раньше сидел Фелим. Сиденье было таким низким, что колени Стумпа очутились почти на уровне его подбородка, а длинный ствол ружья, словно пика, возвышался на несколько футов над головой.
— Черт бы побрал эти табуретки, — заворчал он, явно недовольный таким положением, — да и вообще все стулья! На что лучше бревно: чувствуешь, по крайней мере, что оно под тобой не проломится.
— Садитесь сюда, — сказал хозяин, указывая на кожаный сундучок в углу. — Он понадежней.
Старый Зеб не заставил себя уговаривать, встал, выпрямился во весь рост и пересел на сундучок.
— Пешком, мистер Стумп, как всегда?
— Нет, со мной кляча; я привязал ее к дереву. Я не охотился.
— Вы, кажется, никогда не охотитесь верхом, не правда ли?
— Что я, дурак? Те, кто охотится верхом на лошади, круглые дураки.
— Но ведь в Техасе все так делают.
— Все или не все, но это дурацкий обычай, обычай ленивых дураков. На своих двоих я подстрелю больше дичи за один день, чем верхом за целую неделю. Конечно, для вас лошадь необходима, у вас дичь другая; но ежели выслеживать медведя, оленя или дикого индюка, то на лошади их всех распугаешь. Свою старую кобылу я держу только для того, чтобы перевозить на ней добычу.
