Я потянулась за двумя листами – перевод и оригинал. А не касалось ли это нас с Риасом? Или все же не успело коснуться? Заклинание из той странной книги пугало меня особенно, поэтому я старалась откладывать этот вопрос на самый последний момент. Это темное заклинание, наверняка, запретное. Но насколько оно должно быть запретным, если в учебной литературе тоже не публиковали его? Не из-за него ли мы с Риасом расстались? Нет.
Я положила листы на место, осознавая, что с Солвером мы виноваты только сами. И как бы я не винила Райана, но ответственность за произошедшее только на нас самих. Я поежилась, от давних сентябрьских воспоминаний. Он тогда ушел из столовой, не хотел никого видеть и никого слушать. Когда я пришла в комнату, то увидела его сидящем с ногами на кровати и с отстраненным, разбитым видом. Мне с трудом удавалось собирать свои вещи, учитывая, что он безучастно наблюдал за моими действиями, но не произносил ни единого слова. Как, потом с печалью сообщала мне Линди, то на следующий день Солвер выкинул то, что я не стала уносить с собой. Я не была с тех пор ни разу в нашей некогда общей комнате, но судя по недовольству Линди и тому, что она сдалась с идеей свести нас вновь, то в этой комнате не осталось ни единого напоминания обо мне.
Первую неделю я не горевала. Меня переполняла уверенность, что все правильно. Нельзя строить отношения на лжи, недомолвках и без полного взаимопонимания. Ведь должна же быть гармония сердец? А если таких нет, то тогда не понятно, что удерживает людей вместе. Я применила это же объяснение и к дружбе. Но неделя прошла… Время отобрало у меня уверенность в своей правоте, зарождая щемящую тоску от одиночества.
Наступили недели затяжной депрессии, где ежедневно я мучилась от боли в груди и приходила жаловаться к Линди. Первые несколько вечеров, говорила только она, а я не могла связать фразы, потому что не находилось слов для объяснений. Затем, когда опустила руки Линди, я почувствовала вину и заговорила, открываясь ей. И чем больше я говорила, тем больше приходила в ярость. Я вспоминала всех, кто меня окружал и вроде желал помочь мне. До меня тогда дошло, что я всю свою жизнь, которую помнила, была одинока. И даже поступив в академию и познакомившись с теми, кто стал мне друзьями, я оставалась одинока. В то время, я обижалась, потому что поняла, что обманывала саму себя. Я окружила себя людьми, желая нормальной жизни. Вот только, пусть я и не была одна, но все еще оставалась одинокой. Тогда, я жалела саму себя.
