* * *
Саид и Надия оставались верными друг другу, и, как бы не называли они свои отношения, каждый по-своему верил в то, что нуждаются в защите друг друга, и поэтому никто из них не заводил разговора о каком-либо свободном расстоянии между ними, не желая вызвать в своем партнере страха покинутости, хотя сами же испытывали его — страх разделения, конца мира, построенного ими, мира совместных переживаний, которые более не с кем было разделить, и их интимного языка, уникального для них обоих, потому что они могли разрушить нечто особое и, скорее всего, невосстановимое. Хотя страх был частью того, что удерживало их вместе первые несколько месяцев в Марине, более сильным, чем страх, было желание увидеть, что у другого или другой было все в порядке перед их расставанием, и таким образом конец их отношений стал напоминать отношения брата и сестры, где преобладала, скорее, дружба; и, в отличие от многих страстных отношений, они смогли остыть медленнее, без рывков назад в реверс, без злости, случавшейся лишь изредка. И этому, позже, они оба были благодарны, и оба задавались вопросом: означало ли все случившееся, что они совершили ошибку, и если бы они переждали те обстоятельства подольше, то все расцвело бы вновь, и их воспоминания начинали уходить в возможное будущее, откуда приходит к нам самая острая ностальгия.
Ревность изредка появлялась в их хижине, и пара, ставшая непарой, пререкалась, но чаще всего они предоставляли друг другу больше личного пространства, и так продолжалось какое-то время, и если были и печаль и тревога, то приходило и облегчение, и облегчение было сильнее всего остального.
Все еще оставалась их близость, потому что конец пары — это подобно смерти, и ощущение смерти, временности может напомнить нам о ценности многого — что и произошло с Надией и Саидом — и, хоть они все меньше говорили друг с другом, они обращали друг на друга больше внимания, хотя, конечно, недостаточно больше.
Однажды ночью один из маленьких дронов, наблюдавших за их дистриктом — из части большой стаи — размером не больше колибри, грохнулся на их прозрачный кусок пластика, служивший им и дверью и окном, и Саид поднял недвижный, переливающийся цветами корпус и показал его Надии, а та улыбнулась и предложила похоронить его; они выкопали небольшую яму неподалеку, в холмистой почве, лопаткой, а потом закопали его, утоптав, и Надия спросила Саида, не планировал ли тот помолиться за покинувшее этот свет устройство, и тот засмеялся и ответил, что, может, так и будет.
