Той ночью они спали совсем немного, той ночью перед их уходом из города, и наутро отец Саида обнял их, попрощался и ушел в слезах, но твердыми шагами, зная, что лучшим было бы оставить молодых людей, чем видеть их, переживающих за него, выходя из дома, и смотреть на их спины. Он ни за что не сказал бы им, куда он ушел, и Саид и Надия остались одни, и не было никакой возможности найти его, как только он ушел, и в тишине его отсутствия Надия проверяла и перепроверяла содержимое своих небольших рюкзаков, которые они возьмут с собой, небольшие из-за того, чтобы не привлекать к себе внимания, и каждый — в напряжении, словно черепаха, заключенная в тесный панцирь; и Саид провел кончиками пальцев по квартирной мебели и телескопу, и по бутылке с кораблем внутри, и также он аккуратно сложил фотографию своих родителей, чтобы спрятать ее в одежде вместе с картой памяти, содержащей семейный альбом, и дважды помолился.
Дорога к месту встречи была бесконечной, и Саид и Надия шли, не держась за руки из-за запрета для разных полов в публичных местах, даже для явно женатых пар, но время от времени их суставы пальцев касались друг друга, и эти неожиданные касания были важны им. Они понимали о существующей возможности того, что агент рассказал о них повстанцам, и из-за этого они понимали, что существовала возможность последнего дня для них.
Местом встречи было здание, стоящее рядом с рынком и напомнившее Надии об ее бывшем доме. На первом этаже находилась зубная клиника без лекарств и болеутолителей, а после прошлого дня — без самого дантиста, и в комнате ожидания клиники их охватил шок при виде вооруженного человека с автоматом за плечом. Тот взял у них остаток оплаты и усадил их, и они уселись в заполненной людьми комнате с напуганного вида парой и их двумя школьного возраста детьми, с молодым человеком в очках, и с пожилой женщиной, сидевшей с прямой спиной, словно она была из богатой семьи, хотя и в грязной одежде, и через определенное время кого-нибудь вызывали в офис врача, и, когда позвали Надию и Саида, они увидели худого человека, похожего на повстанца, царапающего край ноздри ногтем пальца, словно играя с мозолью, или бренча на музыкальном инструменте, и, заговорив, они услышали его особый мягкий тон голоса и тут же догадались, что перед ними был их агент.
Комната была сумрачной, и дантистские кресло и приспособления навевали мысли о пыточной. Агент указал кивком головы на черноту двери бывшего складского помещения и сказал Саиду: «Первым», но Саид, который до этого считал для себя, что пойдет первым, решил убедиться, что с Надией все будет в порядке, и теперь поменял свое решение, посчитав — слишком опасно для нее находиться здесь, пока он бы проходил, и ответил: «Нет, она — первой».
