У Шуры в доме очень много спорили о конституции. Мама говорила, что конституцию составил отец по образцу финской конституции. Шура плохо помнила Финляндию, но знала, что там находилась дедушкина усадьба Кууза и там росла очень вкусная, сладкая малина. Ещё там был большой сад, где можно было играть в прятки. Шура считала, что болгарская конституция должна быть хорошей, если она будет похожа на дедушкину усадьбу.
В солнечный апрельский день 1879 года Народное собрание приняло разработанный отцом проект конституции. В этот день воздух в доме был наполнен ароматом фиалок. Букеты цветов стояли во всех вазах и горшочках и даже в вёдрах. У рояля Женя и Зоин отец разучивали дуэт из оперы «Русалка». Женин чистый голос звучал на весь дом. Зоин отец был главным режиссёром любительского театра. Он дирижировал и пел вполголоса, чтобы лучше слышать Женю.
Когда рассыльный принёс телеграмму из Тырнова о решении Народного собрания, Зоин папа обнял Шуриного отца, поцеловал маму в обе щеки, расцеловался с сёстрами и пытался обнять мисс Годжон, но она нашла это неприличным и убежала в кухню.
В дом стали приходить болгары, иногда целые делегации, чтобы поздравить отца, а болгарские женщины приносили девочкам вкусные турецкие сладости.
Но настроение этого дня длилось недолго. Царь отозвал генерала Домонтовича в Петербург, обвинив его в том, что он был вдохновителем либеральной конституции. С восшествием на болгарский престол принца Батгенберга демократические силы в стране были подавлены, а секретарь Домонтовича Словейко — тот, что подарил Шуре ослика, — вскоре был расстрелян.
Жизнь резко переменилась. Гости не приходили, сёстры не ездили больше верхом в горы. Любительские спектакли не ставились. В доме все были заняты упаковкой вещей. Всюду стояли ящики, валялось сено и обёрточная бумага.
Софию Домонтовичи покинули в мае. Когда коляска выехала за ворота дома, все плакали.
До Варны они добрались на лошадях, а оттуда на обыкновенном пассажирском пароходе вернулись в Россию.
В Петербурге стояло жаркое душное лето. Домонтовичи поселились в каком-то чужом доме. Сестёр временно послали жить к их настоящему отцу — Мравинскому. Без них в доме стало пусто и скучно. Когда отец возвращался домой, родители ходили по комнатам в обнимку и о чём-то шептались, не обращая на Шуру внимания. До неё лишь долетали какие-то непонятные слова: «лишение всех прав», «ссылка», «разжалование».
Шуре было страшно. Ночами она долго плакала, и её промокшая подушка сползала на бегавших по полу чёрных и бурых тараканов...
