Те, кто в лодке, понравились мне еще меньше. Молодые, в бронежилетах, с карабинами и автоматами. Ни одного в советской форме или форме армий стран Варшавского Договора. Все в какой-то мутной гражданке. На транцевой доске сидел жилистый мужик в тельнике и с повязанной красной повязкой башкой. Рожи у парней азартные, злые. Всего в лодке пятеро с мотористом, на меня, практически безоружного, просто чересчур много. И у берега они будут максимум через пять минут.
Оглянувшись на лесок внизу, до которого было метров шестьсот, я сунул бинокль в сумку и, подхватив рукояти тачки, кинулся вниз по пологому травянистому склону. Длинная рукоять топора била по заднице, ракетница колотила по бедру, тачка старалась вывернуться и опрокинуться, а я прямо-таки чуял, как моторка пристала к берегу. Как пара самых молодых парней кинулась наверх, а двое постарше аккуратно осматривают берег. Мою ночлежку в пещере в том числе. Как пожилой моторист подошел к яхточке и внимательно и задумчиво осматривает.
Вбежав в лесок, я рванул как бешеный носорог, распугав приличное стадо то ли коз, то ли косуль. Какого лешего они не слиняли раньше, ведь я гремел тачкой на весь склон.
Не знаю как, я не оглядывался, но точно знаю, что молодые выскочили на склон, запыхано дыша. Увидели след на траве и рванули за мной вниз по склону.
Пробежав по лесу метров сто, костеря тачку с грузом, готовый ее уже бросить и бежать налегке, я увидел здоровенный, сгоревший от удара молнии ствол какого-то древесного исполина. Почему-то я решил, что это был дуб. Дальше шла небольшая травянистая полянка, после чего снова густой подлесок и кусты орешника и то ли дикой сливы, то ли алычи.
В голове родился чокнутый план, совершенно идиотский, но единственно возможный, судя по всему. И я ломанулся через полянку в сторону кустов…
Через пять минут преследователи выскочили на край поляны. Я, замерев, стоял с поднятым топором, втеревшись в ствол мертвого дерева, почти не дыша, представляя себе, что я сросся с обгоревшим дубом, что я есть часть его.
От преследователей разило яростным и азартным весельем, я чувствовал частое биение их сердец, жажду преследования и победы.
И когда первый из них как-то плавно и медленно проскочил мимо меня, я изо всех сил сверху вниз, с разворота, ударил топором по бедру второго, отрубив ему ногу напрочь. И, выхватив из-за пояса ракетницу, выстрелил в глаз притормозившему и оборачивающемуся на звук удара и удивленный вскрик первому. Точно попал, преследователя сбило с ног, а в глазу яростным белым пламенем горела магниевая смесь. Вот только падал он медленно, а второй только разевал рот для крика, глядя на валяющуюся отдельно ногу и хлещущую из артерий кровь.
