Жар взгляда человека плавил ледяную силу демонесы. Сильный, непредсказуемый и такой соблазнительный. — Подумала демонеса, плотоядно облизнувшись.
— Согласен. — После обмена взглядами произнес Евлампий, подумав про себя: «Кто же из нас более безумен»?
Демонеса обхватила амулет руками и почти шепотом произнесла: «Клянусь именем повелителя БЕЗДНЫ не причинять вреда человеку по имени Евлампий Де'Гонкур. Также клянусь выполнить его просьбы, как только цель моего появления здесь будет достигнута». — Амулет ожил, испустив приглушенный багровый свет. В голове у наемника вихрем пронеслись неясные образы очевидно мрачной и исполненной несокрушимой мощи крепости. А затем вновь амулет превратился в бесформенную кляксу черного цвета. И ведения унеслись прочь.
После свершенного, воцарилась пауза. Евлампий медлил, что-либо сказать, находясь, практически, в своеобразной прострации. Даже его сверхустойчивая психика пребывала под впечатлением от случившегося.
Демонеса еще раз метнула свой щуп в сторону наемника. Надеясь пробить или хотя бы ухватить сознание человека. Но получив болезненный откат, вновь попробовала схитрить. Источая вокруг себя ощущение женщины, истосковавшейся по мужской ласке.
— Теперь, когда все основные вопросы мы решили. Может быть, ты позволишь мне подарить тебе наслаждение… — Демонеса была невообразима, соблазнительна в этот момент. Ее голос дрожал абсолютно не наигранно. Но Евлампий не дрогнул.
— Спасибо, я предпочитаю воздержаться.
— Зря, ты даже не представляешь, от чего ты отказываешься, особенно после моей клятвы не причинять тебе вреда.
— Я знаю. — Евлампий как можно мягче улыбнулся и, развернувшись, ушел, оставив демонесу в полнейшем недоумении, пополам с поднимавшейся волной раздражения…
Монастырь встретил наемника как родного. Целых трое служак терпеливо ждали Евлампия. Двое у входных врат, еще один у входа в жилище Змея. Зачинавшийся рассвет ни как не повлиял на жизнь монастыря. Он гудел как растревоженный улей. Евлампий ошибся в своих предположениях. Настоятель не просто начала действовать. Он действовал.
Все это он сам и изложил, как только расторопные слуги привели наемника пред ясные очи настоятеля.
— Значит за эту ночь вам, с Божьей помощью, удалось отправить сто два послания своим сторонникам и ставленникам? — Евлампий знал цену каждого письма, в этом отсталом мире, и был поражен масштабу начинаемой операции.
— Многие письма я писал заранее. Тщательно подбирая слова. Ночью же их просто отправили в путь за подписью отца Гильдебранда. Кстати папский легат так и не лег. Я думаю, как только колокол возвестит об окончании утреней литургии, он заявится к нам.
