До дома Джинны я добирался кружными путями. Впрочем, мне пришлось признаться самому себе, что причиной тому была не только разумная осторожность, но и страх. Мне хотелось сделать колдунье подарок, чтобы извиниться за то, что я не сдержал своего обещания прийти вчера вечером и поблагодарить за заботу о Неде, но я все не мог решить, что же купить. Сережки – слишком личный подарок и слишком серьезный. Так же как и яркий вязаный шарф, который я увидел на прилавке у мастерской ткача. Свежекопченая красная рыба потрясающе вкусно пахла, и у меня потекли слюнки, но я решил, что дарить рыбу не совсем прилично.
Как выразить благодарность, извиниться и показать, что женщина мне нравится, и не выглядеть слишком благодарным, заинтересованным и пристыженным? Я решил, что должен преподнести ей что-нибудь такое, что я подарил бы Шуту или Неду и не испытал бы неловкости. Я остановил свой выбор на сладких орешках нового урожая и буханке свежеиспеченного хлеба с пряностями. Держа свои покупки в руке, я, почти не смущаясь, постучал в дверь Джинны.
– Минутку! – услышал я голос Джинны, которая открыла верхнюю часть двери и прищурилась на ярком солнце. Я видел, что в комнате у нее за спиной царит полумрак, ставни закрыты, а на столе горят ароматизированные свечи. – Ой, Том. У меня сейчас посетитель. Ты не мог бы немного подождать?
– Конечно.
– Хорошо.
И она закрыла дверь, оставив меня на улице. Я такого не ожидал, хоть и понимал, что ничего другого не заслужил. И поэтому смиренно ждал, наблюдая за улицей и прохожими и пытаясь выглядеть не слишком несчастным на холодном колючем ветру. Дом Джинны находился на тихой, но довольно многолюдной улице. Рядом жил горшечник, который позаботился о том, чтобы поплотнее закрыть от ветра дверь. Около нее стояли товары, приготовленные на продажу. Я слышал, как внутри тихо шелестит гончарный круг.
Напротив жила женщина, у которой, как мне показалось, было несметное количество крошечных детей, причем часть из них, несмотря на холод, упрямо стремились выбраться на грязную улицу. Маленькая девочка, сама еще совсем кроха, терпеливо ловила их и возвращала на крыльцо. С того места, где я стоял, мне удалось рассмотреть дверь таверны в конце улицы. На вывеске красовался симпатичный поросенок в загоне. Но посетители в основном заходили и тут же выходили с маленькими ведерками пива, которое несли домой.
Я стоял и размышлял, как лучше поступить – отправиться восвояси или снова постучать, когда дверь открылась и на пороге появилась богато одетая женщина с двумя дочерьми. Младшая плакала, а у старшей был скучающий вид. Мамаша принялась многословно благодарить Джинну, затем сердито велела дочерям прекратить торчать на месте и идти за ней. Она наградила меня таким взглядом, что я сразу почувствовал – она меня не одобрила.
