В этот момент открылась дверь карцера, и оттуда с руганью выскочили охранники. Судя по количеству жратвы на их униформе, кормили приговоренных неплохо. Двое из надзирателей, забрав поднос и воронку, сразу вышли из секции, а один направился к нам:
- Вот с-сука, все харчо нам на ноги вылила...
- Знакомься, Карл, - перебил его капитан, - Слава заменит Стефана на время отпуска.
- Ага, неплохо. - Он вытер руку о рубашку и протянул мне. - Карл Вихнер, твоя смена за моей. Не опаздывай.
- Вячеслав Трошин, - пожал я его липкую ладонь, - постараюсь менять вовремя.
- Извини, Слава, мне нужно отмываться. - Он ушел в ванную, а я, под внимательным взглядом капитана, встал напротив карцера и громко скомандовал:
- Шесть!
Обычная восьмиметровая камера. Правда, без стола, койки и радиоприемника. Все обито толстыми поролоновыми матами. Тощая девица сидела в углу, привалившись спиной к стене. Бурые спутанные волосы с кусочками серой грязи, коричневые разводы на лице - похоже, после "обеда" ее обтерли не слишком старательно. Комбинезон, правда, был не очень драный и вымазан в меру.
Заключенная, неловко помогая себе скованными за спиной руками, поднялась. Я заметил, что наручники действительно "мягкие", с прорезиненными изнутри "браслетами". Но, тем не менее, вытерпеть их даже сутки казалось невероятным. А три года...
- Чего надо? - хрипло спросила она. В личном деле ей приписывалось двадцать восемь лет. Щуплое тело тянуло от силы на четырнадцать, по лицу можно было дать все сорок. - Чего пялишься?
- Я - новый надзиратель...
- Ублюдок ты! Одного я уже грохнула, и до тебя дотянусь! - заорала она изо всех сил.
- А я вот никого не убивал. Это, наверное, ненормально, да?
- Идиот, - откликнулась она, однако уже не так выразительно.
- Ну что ж, - пожал я плечами, - вот и познакомились.
Заступать на дежурство мне выпало в вечер, с четырех дня до полуночи. Первые смены прошли спокойно. Элен Аускас - крепко сбитая, коротко стриженная, металась из угла в угол, бормоча что-то себе под нос, пухленькая Айра Левин раскачивалась, сидя на койке и сжимая в руках серебряный крестик, а Диана Боровая ругалась. Правда, ругалась без особой злобы и азарта - надоело, видно, за три года. От ужина она отказалась. Кормить силой я не стал - хватит с нее и обеда.
На третий вечер спокойная жизнь кончилась.
* * *
- Ах ты тварь! - услышал я вопль, только войдя в секцию. - Шлюха! Прибью!
Звуки борьбы и треск разрываемой ткани, истошный крик - бросив сумку у входа, я бросился в открытую дверь карцера. Вихнер, ругаясь, лежал на заключенной и сдавливал ее горло. У женщины лицо уже начало синеть, но она молчала, стиснув зубы - стиснув на щеке Карла. Подскочив, я ударил ее в живот (зубы разжались), а потом и его, чуть пониже уха. Безопасно, но весьма болезненно. Вихнер снова взвыл, бросил несчастную девчонку и кинулся на меня. Я классически, по учебнику, откинулся на спину, выставив перед собой ногу, принял на нее корпус Вихнера .и перебросил через себя.
