- А ты её не помнишь? Я имею в виду - фотографии? У нас их было много...
Блейд невольно перенёсся мыслями в те времена, когда у них ещё была неполная, но, всё же, семья, когда он не был тем единственным, кто обязан тащить всё на себе, когда по его психике ещё не прошла уродливая и ужасающе глубокая трещина... Он вспомнил, как каждым утром, спускаясь по лестнице, касался кончиками пальцев одной из фотографий, на которой был запечатлён он, его мать и Майкл, точнее, на существование последнего указывал лишь округлившийся живот миссис Билоу. И, пусть отца и не было на этом снимке, но это фото хранило и его дух, его настроение, потому что именно он снимал тогда своих самых любимых людей, улыбаясь при этом во весь рот и думая, что так будет всегда. Но надежда рухнула всего спустя каких-то полгода, когда у Сьюзен - так звали мать Блейда и Майкла - нашли рак четвёртой степени...
И семья, и врачи удивлялись тому, как они смогли не заметить столь крупной опухоли с многочисленными метастазами у беременной женщины, которая ответственно проходила каждое предписанное ей обследование. Наверное, это и есть тот самый фатум, злой рок, про который говорят все и который все клянут. Тогда, в детстве, Блейд тоже так думал. А уже потом, повзрослев, потеряв свои розовые очки, он понял, что никакая это не судьба, а всего лишь очередная человеческая, врачебная ошибка, которая обернулась страшной трагедией.
Впрочем, найди эскулапы онкологию у Сьюзен раньше, это всё равно бы обернулось болью и горем для их семьи. Потому что, по словам врачей, опухоль появилась у неё совсем недавно, вероятнее всего, незадолго до второй беременности или даже вначале её. А, узнай женщина о своём диагнозе, она бы встала перед страшным выбором: погубить себя, сохранив жизнь своему ребёнку, жизни, что зародилась внутри неё, либо убить эту жизнь, своего сына страшной химиотерапией, но спасти себя.
Если брать в расчёт эту информацию, то можно было даже порадоваться за то, что Сьюзен ничего не знала и смогла прожить это время - последнее время своей жизни в счастье и мечтах о счастливом будущем, которому не суждено было наступить.
Но Блейд об этом не думал. Трудно думать в позитивном ключе о том, что погубило самого важного человека в жизни любого - мать. Блейд, вообще, не любил думать о том, что могло бы быть, но не случилось, о том, как было бы, не произойди в их жизни того или иного. Это было. И от этого уже никуда не деться. Потому единственным, что оставалось парню, было памятью и тихой ненавистью к людям в белых халатах, которые прилежно врачуют тех, у кого есть деньги и бросают на погибель других, у кого нет гроша за душой. Почти три года назад Блейд собственными глазами видел подобное. Тогда, осенью 2009 года, он лежал в больнице. С ним не было ничего страшного или особенного - всего лишь вывих бедренного сустава после неудачного прыжка. Но уже тогда у него были деньги, большие деньги, которых он не скрывал, и потому вокруг него вился лучший врачебный состав и персонал - в основном красавицы медсёстры, одетые так, словно их главная цель в больнице - лечить мужчин, страдающий проблемами с эрекцией. Такие могли возбудить и восьмидесятилетнего. А руки...
