Лазарь был «теневиком» и ворочал миллионами. В середине восьмидесятых это были деньги, которые не снились самым
богатым людям сегодня. Разоблачить его Никита считал делом своей чести.
Но Лазарь был скользок и неуловим. В подчинении у него находились десятки людей — от тех, кого теперь называют «боевиками», до консультантов самого высокого ранга. Деньги всегда делали погоду, и недостатка в «шестерках» Лазарь не испытывал. К тому же он был умен, осторожен и дьявольски изворотлив, хотя преступлений на его совести — не счесть.
Никита был руководителем операции, но — проклятые деньги! — кто то из своих предал, и оказалось, что многое из того, что Никита готовил для Лазаря, становилось загодя известным преступнику. И в тот момент, когда Никита уже не сомневался в успехе операции, ему нанесли удар в спину. Прямо из квартиры похитили Свету и маленькую Танечку. Света, его первая жена, была ослепительно красива, и Лазарь, который поначалу не собирался трогать жену противника, не выдержал. Собираясь только напугать Никиту Котова, шантажировать его жизнью близких, он не устоял перед красотой Светланы. И сделал ошибку, решив — ничего страшного не произойдет, если он слегка позабавится с женой не сговорчивого мента. Но когда он отослал своих людей и остался один на один со Светланой, его вдруг охватило такое волнение, какого он не испытывал никогда в жизни. Лазарь никогда никого не насиловал. Зачем? Все эти «про-шмандовки» и так стелются под него, стоит ему только намекнуть на подобие какого-то желания. Деньги, власть привлекали к нему любых женщин, и он не привык думать, что кто-то ему может отказать.
А тут…
Он вдруг прочитал в глазах Светланы нечто незнакомое: презрение. Он даже задохнулся от восторга, представляя, как будет ломать гордость этой роскошной женщины, как постепенно, шаг за шагом, заставит ее склонить перед ним голову и как в конце концов будет ползать она перед ним на брюхе, униженно выпрашивая то…Собственно, что она будет просить, он пока толком не знал. Возможно, это будет ее собственная жизнь, или жизнь ее дочери, или, скажем, жизнь и здоровье ее мужа, который, судя по всему, уже принял все его условия и держит курс сюда, к ним. И если он даже пришел, если и находится здесь, — это ничего. Подождет столько, сколько понадобится, сколько захочет он, Лазарь, подождет и не пикнет. Он смотрел на свою пленницу и представлял, как постепенно станет исчезать спесивое выражение с ее точеного лица, как сменится выражение брезгливости на униженно-просящее, и его охватывало острое желание. Кажется, он никогда и никого так не хотел, как сейчас эту женщину.
