И тогда Рита коротко ответила на вопрос подруг:
— Мочить!..
Времена, когда провинившихся «учили» на заднем дворе школы, давно прошли. Сейчас для этого существуют подвалы, заброшенные ларьки, чердаки… Рита и ее «стайка» решили остановиться на последнем.
— Дедкова! — приказала Крыша. — Пойдешь с нами.
— Куда?
— Увидишь…
Рита прищурилась. Вот сейчас все и решится. Если заартачится новенькая, начнет вдруг сумкой размахивать в пустом классе, стекло выбьет, спасаясь от кулаков Овцы, то все — молодец, отстояла себя. Тогда она наша. А если нет…
Четыре пары глаз внимательно посмотрели на Верку (Тылкина, сучка, опять отвернулась! Нет, с ней надо что-то срочно делать…). Что скажет? Чем ответит?
Промолчала Верка.
Нагнула головку. Думает. Затем кивнула осторожно. Согласилась…
Ну, все! Теперь из нее можно веревки вить.
— Пошли! — сказала Рита.
И вышла первой, не оглядываясь. Она никогда не оглядывалась в таких случаях. Уже привыкла…
На чердаке было сухо и просторно. Блеклый весенний день только готовился к вечеру, в нешироких просветах стояли столбы пыли. Где-то совсем рядом гудел лифт. Взрослые уже начали возвращаться с работы, и поэтому лифт работал почти непрерывно.
Рита самолично проверила, чтобы на чердаке никого не было. Лишние свидетели ни к чему…
Крыша закрыла дверь, использовав вместо запора кусок арматуры. Подергала, убедилась, что заперто надежно. Обернулась, посмотрела на новенькую, обнажив свои красивые ровные зубы.
В глазах Верки Дедковой застыла тоска.
Она стояла, сжав коленки, крепко уцепившись руками за ремень сумки. Словно сумка могла ее спасти.
Рита усмехнулась. Ну не дурочка ли!..
— Да ты, Верка, расслабься, — посоветовала она пленнице. — Ничего страшного мы тебе не сделаем… Так, побазарим немного по душам, и все.
Но не расслабилась Верка. Еще сильнее сжалась, услышав ласковый голос Риты…
Кукла, Овца, Крыша и Тылкина бесцельно бродили по чердаку, словно их ничего не касалось. Рита стояла напротив новенькой — разглядывала в упор, думая о чем-то.
Гудение лифта внезапно стихло.
Возникла хрупкая тишина, в которой слышались лишь шорохи легких шагов. «Стайка» медленно кружила рядом с жертвой, и Рита, ее «головка», вдруг поняла, что не знает, с чего ей начать. «В подвале было бы проще», — вдруг подумала она, но тот час отогнала эту мысль. Еще с осени в их подвале поселился бродяга Иосиф (он ненавидел, когда его называли бомжом, — бросался, рычал как зверь, иногда даже кусался), и с тех пор школьники перестали туда лазить. Ребята во главе с Самцом, правда, пробовали его оттуда выгнать, но все попытки окончились безрезультатно. А когда — перед самым Новым годом — Самец и его «шестерка» Авто наконец решились и, осторожно проникнув во владения бродяги, облили его, Иосифа, соляркой и подожгли, и Иосиф, ничего не понимая, черный, заросший, насквозь пропитанный вонью и запахом кислого, годами не мытого тела, вскочил, завертелся на месте, бросился на бетон, перевернулся через себя несколько раз как клоун — и все это без единого звука, отчего мальчишкам было еще страшнее; так вот, когда не удалось таким жестоким способом выгнать бродягу из подвала, то ребята наконец оставили в покое бомжа, и подвал, как поле боя, остался за непримиримым Иосифом.
