Ну, а дуры — они и есть дуры. Просто так проскочить норовят. Только редко у кого это удается. Потому что — «спальник», все на виду.
А вот эта захотела. Сучка!
Рита скрипнула зубами, руки сами собой сжались и превратили две мягкие ладошки в кулачки. Жесткие. Не знающие пощады…
— Пошли, — приказала Рита.
И двинулась первой, зная, что подруги не отстанут. Потому что Кукла, Овца, Крыша и Тылкина — не просто шестиклассницы. Это еще и «стайка». Ее, Риты, «стайка». И не будет теперь Верке Дедковой никакой пощады.
Никакой!
Родители Веры Дедковой переехали в Москву из Львова. Хотя теперь правильнее говорить — бежали. Потому что с недавних пор вдруг кончилась спокойная жизнь у Семена Дедкова, Веркиного отчима. И вовсе не потому, что «хохлы заели», как любил повторять огромный, заросший до бровей Семен. Нет, причина была в другом.
Испугали Семена. По-настоящему испугали.
Раз спалили ларек, другой… (Семен имел палатку на вокзале, торговал мелочью). И все — без угроз, без лишних предупреждений. Просто поджигали, и все. Как будто так и надо.
Вначале метнулся Семен по знакомым, по «крышам», что вокзал прикрывали. Все хотел узнать — за что, почему именно его, Семена… Но в ответ — тишина. Недоумение в глазах. И даже — некоторая брезгливость. Как будто он, Семен Дедков, вдруг заразился какой-то опасной болезнью и теперь к нему лучше не подходить.
В конец перепуганный Семен отправился к самому Тузу, самому крутому авторитету, которого он знал. Туз прикрывал небольшой базарчик, что прилепился к вокзалу, и знал такое, о чем простые люди и ведать не ведали. Потому как он — Туз, «полнота» по всем правилам…
Туз сидел в блинной. Обедал. А может, и завтракал.
Одним словом — кайфовал.
Семен вошел, стянул кепку (хорошая кепка, немецкая, «фирма» — за версту видно). Покосился на охрану: два «качка» лениво перебрасывались в кости, а еще двое — жрали. Именно — жрали…
Туз — он потому Туз, что настоящий, породистый. И ел как человек. С кайфом, с удовольствием и красиво.
А «качки» — их еще называли «быки» или «цоб-цобе» — «шестерки», мелочевка, что после восемнадцати готовы за любую работу от армии отмазаться. Не люди. «Зеленка». Шваль. И ели под стать швали. Не ели — жрали.
Итак, вошел Семен, поздоровался. Подождал, пока Туз на него взглянет…
— Чего? — лениво спросил Туз, не глядя на Семена.
Дедков объяснил. Так, мол, и так, горю как швед под Полтавой и желаю, если, конечно, такое возможно, узнать — за что…
Пожевал Туз. Прислушался к тому, что у него в брюхе творится. Видать, недоволен остался. Нахмурился. Посмотрел на Семена, нехорошо посмотрел…
