— Подготовь меморандум... По возможности я смогу доложить её величеству... Хотя... — Великий логофет обречённо махнул рукой. — Сейчас никому ни до чего дела нет! Весь двор готовится к смотру царских невест!.. Пока не состоится бракосочетание государя, никакие другие дела не будут рассматриваться...
— Позвольте узнать, скоро ли состоятся смотрины? — едва слышным голосом полюбопытствовал Феофилакт.
— Думаю, недели через две.
— Ваше сиятельство, возможно ли моей дочери принять участие в смотринах?
— У тебя есть дочь? — удивился Феоктист. — И где же она?
— Воспитывается в монастыре, неподалёку от Адрианополя. Дева пригожая, нрава кроткого...
Великий логофет внимательно оглядел дерзкого протоспафария, но затем, видимо, вспомнил, что Феофилакт принадлежит к весьма старому аристократическому роду, и благосклонно кивнул.
— Ступай... И если ей выпадет счастливый жребий, пусть всегда помнит, кому она обязана своим счастием...
* * *
Солнце ещё не взошло над скалистой грядой за Босфором, когда Василий тихонько вышел из двери своей каморки, которая помещалась под самой крышей высокого угрюмого дома, осторожно спустился по стёртым каменным ступеням, вышел на крыльцо и в бессильной ярости стиснул кулаки, когда увидел сидевшего на низенькой скамеечке неопрятного рыхлого мужчину с заплывшими жиром глазками, самодовольного и злого, и от одного только вида домохозяина у Василия заныло сердце.
В погожие дни домохозяин обычно с рассветом выбирался из своей конуры погреться на солнышке, подставлял благодатным лучам обмётанные седой щетиной жирные щёки, розовую лысину и грязные пятки.
Хищными глазками он ощупывал каждого прохожего, словно желал получать со всякого плату даже за проход мимо своего дома.
Чтобы не встречаться с домохозяином, Василий уходил из дома до рассвета, но на этот раз страдавший бессонницей домохозяин опередил должника, и едва Василий ступил на крыльцо, как послышался противный голос:
— Ты опять не принёс мне деньги, проклятый македонянин!.. Ты думаешь, что моё терпение безгранично, но ты ошибаешься...
— Нам нынче обещали выдать жалованье, — едва слышным голосом ответил Василий.
— То же самое я слышал и две недели назад!
— Нам выдадут жалованье, и я расплачусь...
— Даю тебе, македонянин, последний срок — до вечера. Завтра утром я отведу тебя в долговую тюрьму! Доколе мне терпеть убытки от тебя?! Нынче же деньги принеси, а не то пожалеешь!
— Принесу...
