– Похоже на заброшенный завод. Мы по таким в детстве лазили, – рассуждал Вятский. – Если это так, нас сюда долго тащили. Кто-то должен был заметить.
На этот раз Катя нахмурилась так выразительно, что надеялась, Вятский почувствует. Он был балластом. Надоедливым балластом, которому она никогда не сможет доверять.
– Папа заметит, что меня нет, – продолжал он, – поднимет на уши всю полицию. Нужно только немного продержаться. Эй, – он потряс Катю за плечо. Стрекоза, готовая вот-вот попасть в ее сети, вспорхнула и улетела. – Ты в порядке? Что-то нужно?
На этот раз ее лицо исказила гримаса настоящего гнева.
– Нужно, чтобы ты замолчал и не вел себя, как испуганная девчонка, – шикнула на него Катя. Может быть, это прозвучало глупо и по-детски, но зато было чертовски приятно.
– А? – Вятский сморщил лоб, его брови несимметрично изогнулись. – Это я девчонка? Я хоть что-то пытаюсь придумать, – он сунул руки в карманы и качнулся на пятках. – Могла бы успокоиться и помочь мне. А не вести себя, как последняя стерва.
– Ну уж извини, – Катя вперилась в него гневным взглядом, – прости, что не доверяю парню, который чуть меня не убил. Или для тебя это в порядке вещей? Проявление дружелюбия?
Она посмотрела на него со всей злостью, на которую была способна. А злости за это время накопилось немало. С того дня, как Катя спасла половину школы, а в благодарность получила всеобщее презрение, прошло почти две недели. И все это время, каждый день, приходя в школу, она оглядывалась и дергалась от малейших движений. Все время ждала подвоха: вдруг Вятский набросится из-за угла. Он превратил ее жизнь в ад похлеще, чем ночные бдения и бои с тенями.
И сейчас, после всего того, что он сделал, после того как с его подачи вся школа ее возненавидела, он смеет смотреть сверху вниз и приставать с советами?
– Ладно, слушай, – он выставил ладони вперед, словно она была собакой, которую нужно дрессировать, – брейк, ладно? Тебя, правда, неприятности в школе волнуют больше, чем это?
– Неприятности, – хмыкнула Катя, – ты меня чуть не убил!
– Ну да, – в его голосе слышалась ирония. – Наверное, поэтому у тебя ни одного синяка не осталось.
Катя открыла было рот, но промолчала. Какой смысл что-то ему доказывать? Людям вроде него на всех наплевать. Он ни в чем не виноват, конечно. Она сама его спровоцировала. А потом жена будет провоцировать и ребенок.
И почему из всех людей в этом проклятом городе именно Вятский? Катя только отмахнулась, показывая, что разговаривать больше не собирается, и снова закрыла глаза. У нее еще было немного времени, чтобы заглянуть сквозь тени.
