Катя перевела взгляд на друга. Он стоял, опершись на стену, и бездумно остекленевшим взглядом смотрел на крюк. Катя понимала его. После поединка с Анной она пришла домой, отправилась в душ и, когда вышла, поняла, что прошло больше двух с половиной часов. Куда исчезло это время? Наверное, она, так же как Гоша сейчас, просто стояла и смотрела в одну точку.
Она сказала маме еще что-то, отключила телефон и прикрыла глаза.
Она позволила последней волне дрожи пробежаться по телу и отогнала ее навсегда. Она больше не будет слабой, не позволит парню с пистолетом привязать себя к крюкам. Никогда больше не закроет глаза, если на нее замахнутся, и не смирится со скорой смертью.
Катя убрала телефон в задний карман и принялась за дело.
– Как он? – Она подошла к Вятскому и склонившейся над ним Мариам. Та пожала плечами.
– Ничего страшного. – Мариам держала руки возле его шеи, из-под рукавов толстовки вырывался едва заметный свет. – У него болевой шок и… – она сглотнула, – просто шок. Но большинство ран я залечила, благодаря Гоше.
Во время боя, когда стало понятно, что Вятскому понадобится помощь, Мариам попросила Гошу раздобыть воду. Он кивнул и исчез. Вернулся через десять минут с закупоренной пластиковой бутылкой, до половины заполненной грязной, вонючей жижей.
Катя медленно подошла и слегка тронула его за локоть.
– Эй?
– Эй, – отозвался он механически. Затем его взгляд стал осмысленным, медленно, будто экономя движения, Гоша опустил голову. – Мариам мне все рассказала. Кратко. Я, конечно, не поверил, – он растер шею, – а потом увидел сам и… черт. Как ты могла скрывать это так долго?
Катя попыталась улыбнуться, но ничего не вышло. Не при таких обстоятельствах она хотела бы ему рассказать.
– Кто это был? – спросил Гоша, кивнув на обгорелые струпья. – А эта женщина? Она сбежала? Она еще вернется? Будет мстить? Сколько таких ты уже убила? Чего они хотят? И кто ты?
Каждый вопрос был как удар ножа – не успевала Катя отойти от одного, он жалил ее другим, ловко угадывая больные места.
– Мама знает? Ты правда могла умереть? Мы все могли?
Катя кивнула. Врать больше не хотелось. Ни Гоше, ни самой себе. Маша и Николай Владимирович умерли. А Вятский нет. И та девушка из парка тоже. Катя не могла спасти всех, но могла хотя бы попытаться.
Она задушила подступающие слезы. Взяла Гошу за запястье и потянула вниз. Он послушно сел рядом с ней – на холодный пол, впитавший столько крови. В Гошином взгляде не было ни осуждения, ни одобрения. Только растерянность. И в его взгляде Катя увидела отражение собственных мыслей.
