— Ну да, конечно, у каждого свои проблемы. Однако можешь поведать, что тебя гнетет.
По сути, графу не было дел до горестей Дэвида. Но когда тебе плохо, лучшее лекарство — это отвлечься на беды других. Это как-то мобилизует. К тому же Дэвид ему не чужой. Лорд может интересоваться делами своего подданного. Почти брата.
Майсгрейв поведал, что, возвращаясь на Север, он решил сделать остановку в Йоркшире, в своем имении Тонвиль.Там после смерти приемной матери Дэвида всем заправляла расторопная экономка, некая Нелл Бирни, бывшая к тому же давнишней любовницей Дэвида, от которого имела сына Томаса. Мальчику в это Рождество должно было исполниться семь лет, вот Дэвид и рассчитывал побывать в Тонвильском замке, чтобы поздравить своего бастарда. Ну и отметить Рождество, раз уж светлый праздник застал его в пути. Однако оказалось, что в Тонвиле случилась трагедия: за несколько дней до Рождества в замок прибыл бродячий торговец, крупный рыжий мужчина, принесший целый короб мелких недорогих товаров. Его приняли, и Нелл даже усадила гостя за стол, довольная тем, как ловко удалось сторговаться с ним о цене. Сразу после ужина торговец заявил, что хочет посетить еще несколько соседних ферм, и отбыл, благо что была светлая лунная ночь и лишь слегка подмораживало.
Но об этом все вспомнили позже — той ночью обитателям Тонвильского замка было не до рассуждений о странном торговце. Ибо к полуночи всем, кто вкушал трапезу за ужином, стало плохо. Несколько человек даже скончались, причем у всех были признаки отравления. Умерла и Нелл, и ее сын Томас. Приехавший к Рождеству Майсгрейв попал как раз на их похороны.
— И ты после этого еще так весело развлекал моих гостей в зале! — поразился граф.
— Кому какое дело до моих терзаний? — склонил голову Дэвид.
Поставив ногу в широконосом модном башмаке на ступеньку камина и упершись одной рукой в колено, он стоял у огня и смотрел на языки пламени. Красивый, молодо выглядевший мужчина с ниспадавшими на плечи темными волосами и четким профилем, освещенным огнем. Женщины всегда млели от него, он же не отказывал себе в удовольствии отвечать на их внимание. Особенно с тех пор, как его супруга леди Грейс стала калекой и больше не могла выполнять супружеский долг.
Перси спросил после некоторого раздумья:
— Понятно, Кот, что дело тут нечисто. И хотя я не могу одобрять твои связи на стороне и измены моей сестре, обещаю, что отправлю коронера[20], дабы он занялся расследованием.
