— «Он чувствует хозяина. И не хочет причинять вред. Ты знаешь сам, что надо делать».
Син кивнул, хотя Госпожа и так отлично слышала его мысли. Облизнул пересохшие губы, перехватывая меч за лезвие и упирая остриём в грудь, как раз на уровне сдвоенной печати. Именно здесь можно нанести рану, и нанести её надо именно самим мечом. Дать ему кровь, а самому избавиться от страха.
Первую секунду было больно. Клинок вошёл неожиданно легко, пронзив почти насквозь. А затем нахлынуло облегчение. Син чуть откинулся, всё ещё засыпанный по пояс прахом, и стал медленно вытаскивать лезвие обратно. Кровь толчками выплёскивалась из раны, с кашлем выходила из пострадавшего лёгкого.
— Что ты делаешь?!
Ослабевший после всего случившегося Син с трудом приподнял голову. Надо же — Фурими. Должно быть, вышел сразу после того, как армия праха прекратила осаду. Такая храбрость уже на грани глупости. А скорее — за гранью.
Но живой совсем рядом с источником силы Госпожи! Жрец спешно перекрыл последнюю струйку энергии Дарительницы и Собирательницы, потратив на это больше сил, чем намеревался. Пожалуй, не будь он сейчас завален прахом по пояс, и на ногах бы не удержался.
— Это часть ритуала, или решил свести счёты с жизнью?
Попытавшийся было добраться до жреца принц мигом увяз и, вполголоса выругавшись, принялся голыми руками разгребать груду праха. Служитель Милосерднейшей только улыбнулся в ответ. Ответить он смог не сразу — оставшаяся в лёгком кровь заставляла кашлять снова и снова, но сама рана уже закрылась. Даже для длани реально исцелять раны, для обычных людей смертельные. Что уж говорить о верховном жреце, о котором заботится сама богиня.
Кровь высыхала на лезвии. Меч вновь был лёгким — нет, невесомым. Последняя капля прокатилась по клинку и бесследно исчезла. Идеально чистое, лоснящееся в свете луны лезвие мягко пульсировало, как будто где-то в глубине металла появилось живое сердце. Мягкий, как у небольшого колокольчика, звон, прокатился по привратной площади, заставив Фурими замереть с открытым ртом.
— «Запомни это, мой дорогой. Этот клинок мудрее тебя. Он был в двух мирах и пил кровь тысяч людей. Он убивал врагов и укладывал в землю мёртвых. Но сейчас, познав тебя, он не чувствует себя осквернённым. Теперь это не оружие — но союзник, гордящийся рукой, что его держит. Однажды, ты поймёшь, что нельзя жить только прошлой ошибкой. И твой блеск затмит сияние полированного металла».
Син невольно покачал головой, вкладывая утихомирившийся меч в ножны. Госпожа не раз предлагала ему взять другое имя. И вообще, была слишком высокого мнения о нём. Напрямую спорить он не мог — но и менять имя не торопился.
