Ди-джей по радио рапортовал о новых авариях на дорогах, водители психовали, «дворники» лихорадочно метались по стеклу, снег валил.
«Отличный день рождения! Лучше не придумаешь», – в сотый раз подумала я. Разумеется, был бы жив папа, ни снегопад, ни пробки, ни какие угодно катаклизмы не помешали бы мне получить свою порцию радости.
Но сегодня из близких меня поздравила только тетя Нелли. Позвонила в семь утра из Екатеринбурга. Я как раз допивала кофе. Тетка словно отсекла от себя Уральскими горами грустные мысли и переживания: голос звучал бодро и оптимистично.
Поговорили минут пять, не больше. Тетушка речитативом отбарабанила положенные пожелания, для порядка поинтересовалась, как племянница себя чувствует, получила фальшивые уверения, что все в порядке, и повесила трубку, сообщив, что у них уже девять утра, у нее начался рабочий день и больше разговаривать она не может.
Под конец нашей беседы в кухню вплыла Азалия. Она работала начальником юридического отдела в крупной компании, которая занималась чем-то, связанным с нефтью. Вставала рано, обычно не завтракала, только пила зеленый чай с ложкой меда, зато не менее часа рисовала лицо. Мы выходили из подъезда примерно в одно и то же время, садились в свои машины: я в белую малолитражку, Азалия в роскошный алый внедорожник. И разъезжались по своим делам.
– Утро доброе, – пропела мачеха. – У тебя же сегодня день рождения?
– Да. И тебе доброго утра.
– Поздравляю, дорогуша. Как отмечать планируешь?
Я оторопела, пораженная неуместностью вопроса, и язвительно ответила:
– Известно как. С песнями и плясками. Обстановочка-то располагает!
Ждала, что Азалия смутится, но та не отреагировала. Спокойно заварила себе чай в маленьком чайничке, достала пузатую банку с медом, мурлыча под нос песенку.
Когда рядом не было никого, перед кем требовалось играть, она не утруждалась изображать убитую горем вдову. Я в число зрителей не входила, так что в моем присутствии Азалия напевала, пила любимый коньячок, смотрела сериалы и шоу, слушала музыку, болтала по телефону, хохотала. Жгла мерзкие ароматизированные свечи, от которых вся квартира пропиталась горько-сладким ароматом.
Ни разу за эти дни я не увидела следов слез на ее лице. Ни аппетита, ни сна Азалия тоже не потеряла.
Разумеется, на поминках поведение коренным образом менялось. На свет божий извлекались приличествующие случаю атрибуты: кружевной черный платок, помада блеклого персикового оттенка, строгое темно-серое трикотажное платье, туфли на низком каблуке. На лицо навешивалась печальная мина, волосы укладывались в старомодный пучок.
