– Здравствуйте, миссис Хайтауэр, – сказал Отто.
Почему в его голосе всегда слышится насмешка? Алекс посмотрела на его задумчивое зловещее лицо; от порезов и синяков оно приобрело еще более сатанинское выражение. В его странные глаза, улыбающиеся, как два заговорщика, – жуткие, холодные, насмешливые. Неужели он и в самом деле был лучшим другом ее сына?
– Привет, Отто, как у вас дела?
– У меня все хорошо, миссис Хайтауэр. Хотите кофе?
Она обратила внимание на немецкий акцент, чуть притупивший его резкое итонское произношение, которое он то ли пытался подчеркнуть, то ли скрыть – она не могла понять.
– Спасибо.
Он засыпал в мельницу кофейные зерна, достал кофеварку, чашки, молоко, словно исполняя некий ритуал.
– Очень мило, Отто. Я думала, большинство студентов умеют делать только растворимый кофе.
– Большинство, вероятно, да.
Она оглядела комнату. Старая студенческая мебель, голые стены, ряды книг, в основном научных, ничего не говорили о характере хозяина. Повсюду валялись груды бумаг и одежды. У корзинки для мусора стояли две бутылки из-под шампанского.
– Отто, как вы себя чувствуете?
– Чувствую?
Она кивнула:
– Я имею в виду, как настроение.
Он пожал плечами, сунул в рот сигарету, закурил.
– Хотите закурить?
Она покачала головой.
– Я надеюсь, вы не чувствуете себя виноватым.
– Виноватым?
– Да. Из-за того, что… ну, вы понимаете – вы единственный остались в живых.
– Я не чувствую себя виноватым.
Кофеварка зашипела, принялась плеваться.
– Пожалуй, я закурю, – сказала Алекс, и Отто протянул ей пачку. – Думаю, это несправедливо, когда пьянчуга убивает трех молодых людей. – Она подалась вперед, прикурила от зажигалки в руке Отто. – Жалкий пьянчуга.
– Может быть, миссис Хайтауэр, так оно и было задумано.
– Задумано? – Она затянулась. – Задумано, что они должны умереть или что вы должны остаться в живых?
Он вскинул брови.
– Скажите мне, – попросила она, чувствуя себя довольно глупо. – На похоронах, когда я вас поблагодарила за то, что вы приехали, вы сказали, что вас об этом просил Фабиан. Вы что имели в виду?
Отто оперся о подоконник, взглянул на университетский двор внизу.
Она посмотрела на него, догадываясь, что он, может быть, чувствует, и не стала настаивать на ответе. Отпила кофе, стряхнула пепел с сигареты.
– Скажите, Фабиан был счастлив здесь, в Кембридже?
– Счастлив? Не знаю, что вы под этим понимаете.
Он повернулся и посмотрел на нее со странной зловещей ухмылкой.
– У меня такое чувство, что ему нравилось здесь, что он любил вас и Чарльза.
