— Эй, привет!
Среди листвы появилось веселое лицо, украшенное рыжими вихрами.
— Привет…
— Ты теперь здесь жить будешь? Я видел, ты с пожитками пришла. А этот… где?
— Слушай, ты влезай сюда, карниз там хлипкий, я видела.
— А чаем угостишь?
— Обязательно. Только воду надо греть в другой кружке, чайника-то нету.
— Это мы враз!
И он перемахнул через подоконник. Был это худой гибкий парнишка лет восемнадцати, одетый в оливковые шорты, полукеды, цепочку с медальоном и линялый шейный платок.
— А ты откуда приехала?
— Из Москвы.
— Ого! Здорово! Нет, это классно, что ты теперь тут жить будешь. Соседи, как узнали, что старикан съезжает, обрадовались.
— А что так?
— Да ну… осточертел всем. Уж больно поучать любил. И жалобы обожал писать. А меня так и вообще видеть не мог.
— Представляю себе. У тебя ведь наверняка маг, гитара, мотоцикл и два десятка друзей. Шуму!
— Все точно. А ты что, тоже шума не любишь?
— Да нет… я не к тому. Когда плохо поют не люблю. Ты где живешь-то?
— А тут же, на втором этаже. А тебя как зовут?
— Зовут? Ольгой…
Звали меня совсем не Ольгой, но теперь это имя будет моим на долгие годы.
— А меня Кешкой. Слушай, это, конечно, все очень вкусно, но не собираешься же ты питаться одними конфетами?
— В общем-то, нет. Я мясо люблю.
— Ага. Я тоже. Пойдем, я тебе магазины покажу, которые поблизости. Тебе же туда каждый день ходить придется.
— Да я прибраться хотела…
— Ты одна не управишься. Давай так — я сейчас кое-кому звякну, через час все будут здесь, а мы пока пожрать чего купим. Идет?
— Постой, постой, кто здесь будет?
— Да разные. А я тряпок у матери попрошу, порошка там, соды.
Словом, он меня уговорил. Пока я переодевалась, он звонил этим самым «разным». И когда мы вернулись из магазинов, нагруженные хлебом, маслом, баклажанами, перцем, огурцами, картошкой, сыром, копченой ставридой — чем угодно, но только не мясом, — на ступеньках сидело пять парней и три девушки. Я сразу отказалась от мысли запомнить их по именам — это было невозможно, так они мелькали, орали, бегали и стояли на голове.
Кешка, к моему удивлению, выгнал всех из кухни и сам, принялся возиться у плиты. Вскоре оттуда поползли такие запахи, что как-то сразу вспомнилось: а ведь весь месяц выпускной экзаменационной сессии я питалась почти исключительно пирожками и бутербродами. Кешкина команда между тем в два счета выкинула из мансарды все барахло, включая тюфяк и подушку, обмела стены, вымыла окна, двери и полы, починила лестницу и даже цветы полила. Невероятно, но скоро мансарда буквально заблестела. Два парня потребовали у меня денег, сбегали в магазин и принесли новенькие одеяло, подушку и два комплекта постельного белья. Не забыли и веселенький чайничек с цветочками, и полдюжины стаканов, и сахарницу, и дешевые чайные ложки, и вилки… Целое приданое! Не забыли и три бутылки совсем легкого дешевого вина.
