Как у нее было с Кай Сеном.
Кай Сен.
Она виновато и растерянно отодвинулась от Стоуна. Его щеки были краснее, чем после двух чашек вина, и он был словно в тумане.
— Хватит меня соблазнять, — сказала она страстно.
Он потирал шею, а потом раскрыл рот:
— Я? Соблазнял тебя? — он громко рассмеялся. — Ты меня поцеловала, — выдавил он.
— Не отрицай этого. У тебя есть очарование. Не верю, что вся магия ушла.
Стоун поправил заметный бугор между ног, кривясь.
— У меня нет магического очарования, Скайбрайт. Даже у тебя, демона-соблазнителя, его нет. Ты одарена богами внешностью, красивым поющим голосом, так что если постараться, мужчину легко убедить.
— Но Кай Сен…
Стоун помрачнел.
— Фальшивый монах. Он любит тебя, ведь это ты. Так сложно в это поверить?
Кай Сен говорил ей то же самое. Она оперлась о стол, спрятав голову в руках.
— И ты был с моей матерью. И тебе хотеть меня… подло.
Стоун потрясенно рассмеялся. Скайбрайт увидела мальчика-слугу в конце зала, он старался не пялиться.
— С чего ты это взяла?
— Ты всегда говоришь о ней. Опал это, Опал то. Она была красивой. Ей нравилось соблазнять. Она была такой невероятной убийцей. Ты любил ее так, что хотел меня сделать ею. Не могу представить, чтобы она не хотела… чтобы ты не…
— Мы с Опал были группой. Да, я восхищался ею, но она не проявляла ко мне сексуального интереса. И я к ней. Я был занят заданиями бессмертного, — он заерзал на стуле. — Богиня, меня нужно бросить в ледяную реку. А я думал голод раздражает…
Опустив голову, Скайбрайт не сдержала улыбку.
Стоун кашлянул.
— Я говорил, что ошибся, пытаясь сделать из тебя твою маму, Скайбрайт. Ты — это ты, и ты такая же потрясающая, какой была твоя мама, он отклонился, сделал глоток вина и сказал. — Ты жалеешь?
Его прямота поражала. Она жалела?
Она скучала по Кай Сену, но не представляла, как они будут вместе дольше украденных моментов. Она оставила надежду увидеть его снова, когда Стоун вырвал ее из ее смертной жизни. Теперь она была свободна, она не знала, что думать, чего она хотела. Брак, хозяйство, дом были невозможными, она все сильнее привыкала к своей змеиной половине. А Стоун злил ее так же сильно, как и манил.
— Это был всего лишь поцелуй, — ответила она. Поцелуй, которого она отчаянно хотела. Который она начала. Если Стоун говорил правду, то ее влечение к нему было просто влечением. И ей нужно с этим смириться.
Он смотрел на нее темными глазами, разглядывал каждую частичку, зажигая там, где касался взглядом, пока она не заставила себя замереть, чтобы не вскочить со стула и не выбежать отсюда.
