— Тебе нравится новый дом, жена? — спросил он, когда она отставила миску и палочки.
Чжэнь Ни сделала еще глоток чая, а потом вытерла рот салфеткой.
— Это выше моих ожиданий, муж. Я очень рада.
— Большое поместье требует много слуг. Поможешь нанять их?
— Конечно, муж.
— Хорошо, — он кивнул на большой сундук у стены. — Думаю, там хватит денег для этого.
— Спасибо. Я сразу начну.
Его кустистые брови сдвинулись, глаза выкатились еще сильнее.
— И насчет ночей.
Чжэнь Ни невольно покраснела. Она сцепила руки на коленях.
— Да, муж.
— У меня своя комната, и я не буду тебя посещать… для этого.
— Я вам не нравлюсь? — выпалила нечаянно она, играя роль новой жены. Даже если это ее не тревожило, было странно такое слышать.
Чжэнь Ни всегда была любопытной. А все происходящее пахло для нее гнильем.
— Нравишься. Просто я занят другим, — он вскочил на ноги, она удивленно отпрянула. — Для меня пока плохие времена, — господин Бэй склонил голову и оставил ее, а она смотрела, как он уходит на странных маленьких ножках.
Куда она попала? Ей слишком повезло. Богатый муж, который не хотел быть с ней в постели. Он не хотел детей? Должен был хотеть, ведь потерял всю семью, так ведь?
Любовница. У него уже была она, и она подходила ему, а Чжэнь Ни могла пока что расслабиться.
Она встала и склонилась над кедровым сундуком, что был простым среди богато украшенной комнаты. Она подняла крышку и выдохнула. Сундук был полон золотых и серебряных монет, она еще столько не видела. Она провела по ним пальцами, чтобы убедиться, что они настоящие. Они позвякивали. Чжэнь Ни взяла одну золотую монету и присмотрелась. Она еще не видела таких монет. Сделана монета, судя по отметке, была около пятисот лет назад.
Она находила в сундуке монеты столетней и восьмисотлетней давности. Чжэнь Ни прикусила губу и опустилась на холодный каменный пол, забыв, что она в халате и ведет себя неподобающе.
За кого она вышла замуж?
Что он прятал в тайнике в пустом кабинете?
* * *
Скайбрайт
Брешь показывала голубые небеса и зеленые сады, сцена отличалась от мрачного переулка, в котором они были. Стоун провел ее через портал, треск и покалывание кожи длились дольше, чем в прошлые разы. Все было темно-синим, и от этого болела голова. Раз, два, три… Она медленно считалась, и в груди зародилась паника. Стоун сжимал ее пальцы, и она не хотела признавать, что это успокаивало ее. Он знал, что делает. Но она досчитала до двадцати трех, кожу словно жалили пчелы, и тут они вышли на другой стороне.
