Полет ворона | страница 38



Реган и Вереск вышли в коридор, где они какое-то время говорили. Чуть позже к ним ушла Тали, а потом и Ожика. Я оставалась с Шалфей и Красным колпаком, наслаждалась музыкой и компанией. Если я буду нужна Регану, он позовет.

Малыш Красного колпака уснул на руках отца.

— У него есть имя? — спросила я.

Красный колпак покачал головой.

— Его дают в год. Если они столько проживут, то и вырастут.

Я молчала. Я не спрашивала его, есть ли у малыша мать. Я понимала, что малыш силен, иначе его не принесли бы сюда из-за меня.

— Малыши редки среди нашего вида и ценны вдвойне. Он выглядит сильным, да, но он хрупкий, как все дети. Он смог все же долго прожить.

Я думала о том, что не могла сказать. Всем приходилось делать выбор. Если от его слов мне было печально, то лучше не говорить.

— Ты смелый, Красный колпак, — сказала я ему, — и хороший отец. Малышу повезло.

Он кивнул, но промолчал.

— Ты знаешь, — сказала Шалфей, — что мы не пойдем с тобой весной, если отправимся на запад. Вереск прав, нам пора возвращаться домой, чтобы Сильвер не испортила то, что мы делали.

— Я буду скучать.

— Ты не останешься одна, — сказала Шалфей. — Вернется твой друг, а если нет, что Реган даст тебе кого-то в стражи, — она огляделась, люди и фейри общались. Большой Дон пытался играть на арфе, что выглядела на нее, глядя и переговариваясь высокими голосами.

— Понятно, — от мысли о прощании с Шалфей и Красным колпаком стало больно. Они были мне верными и смелыми друзьями. Но если мы и пойдем на запад, вместе нам идти опасно.

— Не расстраивайся, девочка, — сказала Шалфей. — Мы встретимся, знаю. Может, я смогу убедить Сильвер отставить сомнения.

— Тогда мы сможешь все, — сказал Красный колпак.

Огонь угасал, пир заканчивался, чашки наполняли и опустошали снова и снова. Музыканты играли быстрые мелодии, медленные и музыку фейри. Брасал пел колыбельную, а потом они с Вереском пели о прощании. Последним мы пели древний гимн, запрещенный Кельдеком, песню правды. Не все пели приятно как Брасал и Реган, многие устали, но все равно пели, люди и фейри. И я чувствовала, как камни Тенепада набираются сил. Кожу покалывало. Слезы стояли в глазах. Последние слова эхом разносились в тишине комнаты. Свободная моя душа.

А потом Народец внизу собрал вещи и пошел, как и до этого, за Одуваном с фонарем. Мшанка несла наш подарок. Милла дала им с собой пирожные и другие угощения, и их народец уносил в своих мешочках.

Ожика задержалась рядом с Шалфей.