Позади был холодный мрак. Ночи, проведенные в этой пустыне, сливались и путались с темными пятнами, которые застилали глаза каждую минуту. Глаза нестерпимо болели от света. Точки, дрожащие на камнях, расплывались в черную холодную пелену.
На короткое мгновение всадник терял сознание, и до следующего толчка знобящий холод успевал прохватить все тело. Иногда Ворону казалось, что только минуту назад над головой светлело пыльное морозное небо с расплывшимися звездами. Магома искал колючки и плакал. Все кости ломило от холода — и был сон, похожий на бред лихорадки.
Истомленный конь падал на колени, и Ворон, придя в себя, осматривал людей. Они качались не вперед и назад, а вправо и влево. В следующую секунду забвения ему показалось, что он идет пешком. При каждом шаге коня он выставлял то одну, то другую ногу вперед. Как будто издалека донесся шопот Магомы:
— Верблюды идут слишком легко. Если кавалеристы узнают, мы все умрем.
— Ты прав, — отвечал Ворон.
Он стряхнул томительную дремоту и, подъехав к каравану, сказал пулеметчикам:
— Я никому не могу доверить воду. Поезжайте в строю.
Старые боевые товарищи Ворона оглядели его осоловелыми глазами и машинально исполнили приказание.
— Магома, веди верблюдов вперед, — сказал Ворон и оглянулся. Он увидел, что лошади эскадрона идут за караваном только в надежде на воду.
Было близко к полудню, когда Магома стал что-то объяснять командиру. Оба медленно разговаривали, еле ворочая пересохшими языками, и с трудом понимали друг друга. Прошло больше минуты, прежде чем они договорились. Следы Джунаид-хана сворачивали в сторону. Магома повернул верблюдов и пошел по следу.
Местность резко изменилась. Кони стали раскачиваться по-новому. На минуту все как будто пришли в себя. Сперва появились небольшие холмы песка, потом бугры, а через час люди с отчаянием увидели раскаленные серые песчаные горы. Их хребты, изломанные и уродливые, ежеминутно грозили обвалом.
Лошади одна за другой лезли вверх на крутой ползущий лесок. Ряды разрознились, и всадники ехали толпой. С каждым шагом брюхо коня обдавало снизу жаром, как будто копыта разрывали раскаленные угли. По стремя, по грудь коней заливало песком. Повернув назад, головой вниз, кони выбирались из струившегося песка. Грязные, землистого цвета, с черными полосами пота они снова поворачивали на подъем, надеясь на более устойчивую полосу.
Два верблюда оторвались от общей веревки и быстро отстали. Внизу белыми лысинами сверкала плотно убитая земля. Это были места, с которых перевалили дюны в последнюю бурю.
