Многообещающее удовольствие затуманивает разум, и безнадежный вздох срывается с моих губ, незаметно повисая в плотном воздухе.
Когда Лилу прыгает на диван, заняв пространство между Трэвисом и мной, я немедленно начинаю ласкать ее, используя возможность пошевелить напряженными конечностями. Когда я глажу макушку, она пододвигается ближе ко мне и торжественно роняет голову мне на колени.
— Конечно, — смеется Трэвис. — Собака получает больше, чем мужчина.
Я откашливаюсь в руку и медленно перевожу взгляд на лицо Трэвиса, который смотрит на меня удивленными глазами.
— Собака может играть лучше мужчины, — находясь на безопасном расстоянии от Трэвиса и с Лилу между нами, я обретаю обманчивую смелость.
Трэвис смеется, а затем проводит пальцем по тыльной стороне моей ладони, лежащей на голове у Лилу.
— Мужчина может играть, — его голос звучит словно шелк.
Мой взгляд перемещается от наших рук к его лицу, и я со свистом выдыхаю, когда замечаю, что его взгляд сосредоточен на моих губах. Откашливаясь, я одергиваю свою руку от его, тут же теряя тепло его прикосновения, и концентрирую все внимание на телевизоре и тупом фильме, который в первую очередь поставил меня в такое положение. Все это время сижу, сжав ноги, чтобы уменьшить пульсацию между ними.
Связанная.
В ловушке.
Я не могу дышать, кто-то удерживает меня. Корчусь, пытаясь вырваться, но мои руки слишком крепко связаны. Крики эхом отдаются от стен, пока я чувствую, как лезвие бритвы прорезает полосы на горле. Мои крики душат меня, и я задыхаюсь. Хотя горячие слезы катятся по щекам, я не открываю глаза.
Если я это сделаю, то увижу его — лицо моих кошмаров.
Сквозь звук рыданий слышу свое имя. Это едва ли не шепот, но достаточно четкий для меня, чтобы услышать. Я сильнее зажмуриваю глаза, желая, чтобы это все ушло: связанные руки, голос, зовущий меня, жестокость, которая следует каждый раз, когда наступает темнота.
— Холли.
Опять этот голос зовет меня, а руки трясут мое тело.
Я кричу снова и в ужасе дрожу от садистских рук моего похитителя.
— Открой глаза, — говорит голос мягко.
Но я не могу. Я не могу открыть глаза в темноте. Не могу снова поддаться ему.
— Холли, ты в безопасности.
Безопасность. Как будто кто-то может быть в безопасности в этом злом мире.
— Ты в безопасности, — говорит голос снова, дыхание обдает мое лицо, словно легкий ветерок.
Кричу еще громче, слезы быстрее бегут по моим щекам.
— Это Трэвис, Холли, — голос по-прежнему мягкий, но непоколебимый.
