Я больше не была решительной девушкой, которую он похитил. Он приручил меня быть послушной, пассивной.
Я перестала бороться с ним. Я не смогла убежать. Я перепробовала все.
Единственное, что оставалось, — выжить в изолированном темном подземелье, где он держал меня прикованной к стене.
— Ты в порядке?
Я моргаю, кусая нижнюю губу, повторно знакомя себя со своим окружением. Припарковавшись на обочине дороги, Деррик смотрит на меня, широко открыв глаза и ожидая моего ответа.
Как долго я была потеряна в своих воспоминаниях?
Слишком долго.
Это оставило меня грязной и уязвимой.
Я откашливаюсь и сглатываю, надеясь облегчить свое вдруг пересохшее горло.
— Да, — я смотрю вперед, не желая видеть Деррика, когда рассказываю ему то, что помню.
— Ты никогда не прекращала бороться, — возражает он, когда я заканчиваю. — Ты выбралась. Помни это, Холли. Ты сбежала.
— Что, если он вернется?
Эту обеспокоенность я не показывала до этого момента просто потому, что хотела казаться сильной и бесстрашной — это совсем не похоже на бездушный страх, разъедающий меня.
— У тебя есть я, — уверяет меня Деррик, запуская двигатель машины, совершенно не подозревая, что я уверена — он придет за мной.
Пока Эрика, посапывая, сладко дремлет на диване, я собираю белье для стирки и напеваю ее любимую песню группы Journey «Open Arms». Мое тело блаженно вибрирует, когда я пою ее, потому что песня не только делает мою девочку счастливой, но и я также помню весь тот ужас, который охватывал запертую девушку от лирики, срывавшейся с моих губ. Каждый стих навлек бы новую форму пытки.
Я надеюсь, что ее родители смотрят из потустороннего мира, понимая, что они должны были уничтожить меня. Они застали меня врасплох, я был беспощаден, поэтому не могу отомстить за неизлечимые травмы Эрики, которые они нанесли ей неумением ездить по своей полосе.
Я надеюсь, что они опасаются за жизнь своей дочери каждый день, зная, что я получу ее обратно. И, когда я это сделаю, пытка, перенесенная ей, будет ничем по сравнению с гневом, который она все же познает.
То, что она однажды лежала в своих собственных экскрементах и пила свою собственную мочу, — это будет заменено моей кровью, мочой и калом. Я подожгу ее кожу, оставлю на ней свою метку, снова и снова. И она будет терпеть боль, потому что больше я не позволю ей потерять сознание.
Она истечет кровью и только после смерти обретет покой.
Не в силах успокоиться, я подхожу к оружейному сейфу и достаю 357 Магнум
