Дубровский снова разливал.
— В Японии ты не мужик, если не делаешь себе харакири, — заявил он.
— Может быть, хваленая электроника?
— Ну да, — сказала белянка, ловя губами шпротину.
— Знаешь, что я на это отвечу?
— Что? — любопытство проняло даже чернявую подругу Дубровского, она решительно отстранила блудливую руку моего друга. Ее потянуло к знаниям.
— Вот что я отвечу, — я выпил, закусил хвостовой частью шпротины и громко сделал: — Ха! Ха! Ха!
Все зааплодировали.
— И последняя надежда — театр Кобуки, он же Но, он же все остальное…
Кое-как выбравшись из-за стола, я поставил ступни пятками друг к дугу, выпучил глаза и истошно завопил.
— Это значит, — обратился я к белянке, — поехали со мной.
Проснувшись, я тут же рухнул с кровати и полез под нее, чтобы отключить телефон. Моя беляночка, оказавшаяся на поверку дебелой коротконогой идиоткой, решила, что я продолжаю оригинальничать, она расхохоталась, потребовала завтрак и голая отправилась в душ. Несколько секунд я лежал, успокаиваясь. Меня корчило при одной мысли, что Дарья Игнатовна, Даша может явиться с неожиданным визитом. Маловероятно, но вдруг ей захочется рассеять тень вчерашней ссоры.
Белокурая нимфа уселась за стол, небрежно завернувшись в простыню, при каждом движении обнажая одну из больших бледных грудей. У нее были ухватки человека, устраивающегося на этом месте надолго. При этом она честила в хвост и в гриву вчерашнюю «Японию», обнаруживая при этом какие-то даже исторические познания.
— А Порт — согласись — Артур, а тот же Мукден? Да и, вообще говоря, дрянь народишко.
— Зачем же так, — сдавленным голосом сказал я, все виды познаний казались мне отвратительными в этот момент, — народ как народ, даже очень ничего себе народ.
Блонда яростно поедала яичницу, запивая растворимым кофе.
— А страна? Ну что это за страна, одни острова, да и то с севера на юг?!
Я тоскливо посмотрел в окно, потом на опустевшую банку из-под кофе.
— Да ладно. Чили вон еще хуже.
— Чили? — заинтересовалась было собеседница, но предпочла вернуться к еде. Подчистив последние следы белка, она снова начала:
— Нет, ты мне скажи.
— Знаешь, — выдавил я, ненавидя себя, — жена тут должна приехать…
Блондинка моя приняла новость спокойно.
— Ладно, поеду.
И уже в дверях добавила:
— А ты, мерзавец, хуже японца.
— Что у тебя было с телефоном?
Я не успел ответить, мне было велено через два часа прибыть в Безбожный. Даже «навязали» в институте как самой молодой сотруднице, знающей английский язык, двух американцев в качестве «подопечных». Американцы эти интересуются современной молодой поэзией, так что «ты им все и расскажешь».
