…Орел все брел, а дорога уходила дальше и дальше, за самый горизонт. И тут ветер донес грохотание железа. Орел вскинул голову, обожженый надеждой. Впереди полз автобус. Тот самый. Только еще более ржавый. Сжигая остатки сил, он побежал. Но ветер превратился в упругую подушку. Орел нагнул голову, изо всех сил отталкивался от асфальта ногами, но продвигался буквально по сантиметру. Ветер высушивал глаза и рот, забивал горло грязным воздухом. Орел потерял сознание. Очнулся он в полной темноте, но это оказалась всего лишь чернота в глазах. В небе слепым пятном висело солнце. Орел судорожно сглотнул, сморщился от боли в сухом горле. Глаза пекли так, что хотелось грызть асфальт. Сквозь пелену слез Орел увидел человека. Это был молодой мужчина в белой рубахе почти до колен, бежевых джинсах и сандалиях. У него были длинные, до пояса, смоляно-черные волосы. И такие же черные глаза. — Пить, — прохрипел Орел. — Дайте воды. Черноволосый поднял голову Орла рукой и приложил к его губам флягу. Орел пил жадно и много, и когда фляга опустела, он почувствовал себя совсем плохо. Голова раскалывалась от гула и боли, перед глазами плавали круги. Орел чувствовал, что еще чуть-чуть и он снова лишится сознания. Но все прошло так же внезапно, как и началось. Орел сел, подобрав под себя ноги. — Благодарю вас, — сказал он. — Значит, я здесь не один… Черноволосый улыбнулся. — Ты здесь не один, — сказал он. — Но это не уменьшает твоего одиночества. По этой дороге много людей прошло. Я ходил по этой земле и обошел ее. — И куда ведет эта дорога? — спросил Орел. — Куда я могу прийти по ней? — Никуда, — черноволосый покачал головой и присел на корточки. — Я ходил по земле и обошел ее. — Так, значит… — Орел запнулся. — Это теперь навсегда? — Нет. Разве ты бессмертный? Орел посмотрел в черные глаза незнакомца. — Но даже в Аду можно жить, — сказал черноволосый. — Дьявол, — прошептал Орел. — Человек! — воскликнул черноволосый и процитировал, подняв подбородок: — Он же, обравтившись и взглянув на учеников своих, воспретил Петру, сказав: «Отойди от меня, Сатана, потому что ты думаешь не о том, что божие, но что человеческое».
…не было никакого Сатаны. От черноволосого не осталось и следа. «Снова бред», — подумал Орел. Но рядом с ним лежала книга. В потрепанной обложке, грязной, покрытой масляными пятнами. На обложке было написано «Лениздат. 1958». И все. Внутри были только пустые, желтые и серые страницы. К тому же, книга рассыпалась. Вмиг листки, подхваченные ветром, взмыли в воздух. Через полминуты в руках у Орла осталась только картонная обложка. В приступе бешенства Орел разорвал ее, разгрыз зубами. Он отрывал куски картона, жевал их, выплевывал на землю и растаптывал ногой. Остался только крохотный кусочек зеленой клеенки, которой была оклеена обложка. Орел с минуту тупо смотрел на него, а потом запрятал в карман. В нем внезапно проснулась нежность и любовь к этому кусочку. Он собрал руками ошметки обложки в одно место, сгреб землю и соорудил над ними небольшой курганчик. После чего повернулся и вышел на дорогу. Орел был как пьяный. Тело стало резиновым, и он принялся выламываться в каком-то диком танце. Впрочем, недолго. Орел повалился на асфальт и пополз вперед. Ползти было интересно, гораздо лучше, чем идти. Когда идешь, дорога видна далеко-далеко, а так будто открываешь каждую новую пядь ее. И сухие сорняки вдоль дороги — словно две стены, словно деревья. Орел полз, пока не стер себе все локти. Потом он встал и ощутил резкую перемену — картина мира моментально стала другой. Он еще немного поплясал на дороге, потом подобрал на обочине камень и швырнул его вперед. Камень упал с подскоком. Орел подошел, снова подобрал, бросил дальше. Так идти оказалось тоже интересно — отмеряешь себе отрезок броском камня, подходишь, снова… Орел захотел забросить камень далеко, чтобы идти было долго. Размахнулся, кинул. Камень не падал, а наоборот — все уменьшался в размерах. Он так и не упал на землю. Орел сел на асфальт и заплакал. И не заметил, как уснул.
