грозилось завалить и накрыть его собой. Орел вдруг почувствовал сильную усталость и опустился на кучу камней. Пора было подумать о своем положении. Ему очень хотелось спать. Орел даже приблизительно не представлял себе, что нужно делать. То есть, он понимал, что надо идти. Но куда? Шагать по дороге? Ведь должна же она куда-то привести в конце концов. Ведь должен же был ее кто-то построить! Кажется, стало темнее. Орел посмотрел на небо. Нет, ничего не изменилось. Воздух был по прежнему перемешан с невидимой угольной пылью, а солнце… Он вернулся к дороге. Присел, погладил рукой дрянной асфальт. Холод и безразличие, вот что ассоциировалось у него с этой серой полосой. Орел вспомнил молодого человека в желтом — Аристарха Епифарховича. А также «серого» Ивана Ивановича. Кажется, они существовали только для него. Никто больше не обратил внимания на них. Они подсели ни к кому-то другому, к нему! Почему? Дело тут не в имени, думал Орел. Имя у меня самого будь здоров! Дело в другом. Этот Аристарх что-то хотел мне объяснить да, видимо, разочаровался. Если исходить из теории имен, то Иван Иванович действительно представляет собой серую посредственность, а Аристарх… Руководствуясь все той же теорией, можно прийти к выводу, что не только появление в обществе Ивана Ивановича равно второму пришествию, но и Аристарха тоже. Орел потер лоб ладонью. И чуть не закричал от внезапной боли. Он-то и забыл, что голова у него перевязана рукавом рубашки. На ладони Орел увидел грязно-красные разводы. Ссадина на лбу заныла. Выходит, вернулся он к своим размышлениям, что оба они являются чем-то уникальным. В своем роде неповторимым. У Орла засосало пол ложечкой от близости к ответу на свой вопрос. Кстати, на какой вопрос?.. А что непременно прилагается к такой исключительной уникальности?.. Земля задрожала. Уснувший было страх шевельнулся в сердце. По полю катился громадный шар — сеть из металлических трубок. Катился прямо на Орла. Секунду им владело оцепенение, а потом Орел бросился бежать. Он бежал зигзагами, виляя из стороны в сторону. Но шар неоступно катился вслед за ним. Причем, он выбирал кратчайший путь, так что очень скоро Орел понял — такой бег только сокращает расстояние. Земля под ногами была твердая, и Орел, впившись взглядом в горизонт, побежал изо всех сил. Грохот шара придавал ему сил. И он бежал долго, но человек все же не из железа сделан. Орел стал уставать. Катастрофически не хватало воздуха, ноги наливались свинцом. Орел крутил головой, теряя в скорости. Он надеялся высмотреть хотя бы кого-нибудь, от кого можно ждать помощи. Пришел момент, когда Орлу пришлось остановиться. Сил больше не было. Он с трудом стоял на ногах. Его от шара отделяло метров двести. Ржавая громадина неумолимо приближалась, подпрыгивая на кочках. Шар оставлял за собой след — широкую полосу сломанной и сбитой сухой травы. Орел закрыл глаза…..и ничего не случилось. Он понял это только тогда, когда более-менее выровнялось дыхание и голова избавилась от пульсирующего гула. Шар замер метрах в десяти. Орел шагнул к нему — шар откатился ровно на расстояние шага Орла. — Боишься? — спросил Орел. Шар покачался из стороны в сторону и медленно, хрустя сухой травой, подкатился вплотную. Орел тронул его пальцем, отковырнул немного ржавчины. Шар вздрогнул. — Что, почистить тебя? Великоват! Шар словно ждал этого. Откатившись на несколько метров назад, он стал ужиматься. Ржавчина сыпалась с него, как коричневый снег. Металл скрежетал, трубки гнулись. И продолжалось это до тех пор, пока шар не стал примерно метра в диаметре. И только тогда он подкатился к самым ногам Орла. Эта дивная метаморфоза ничуть не удивила Орла. Он слишком устал и слишком много увидел странного за такой короткий промежуток времени, что, кажется, совершенно разучился удивляться. Орел принялся счищать с шара ржавчину. Тот перекатывался по земле, подставлял неочищенные бока. Орел снял с него всю ржавчину — она счищалась на удивление легко. Но к тому времени его руки представляли собой сплошной грязный мозоль. К тому же, усилилась боль во лбу. — Не могу больше, — сказал Орел. — Устал. Спать хочу. Он улегся прямо на землю — алтернативы просто не было, заложил руки за голову. В грязном небе неподвижно висело солнце. Бледное серое солнце Иванов Ивановичей. Наверное, у Аристархов Епифарховичей солнце не такое, желтое, яркое, ласковое…
