— Так он сам просил его не жалеть! Кошмар. Выходит я его, мертвого…
— Рот закрой и оденься! — приказал парень в женском платье.
Говорил он с уверенностью предводителя, да и по возрасту он был заметно старше.
— Успокойся? Тебе легко говорить! Не ты же его мертвого жарил!
— Так ты и денег больше всех получил авансом! — обрезал его старший. — Так что заткни фонтан и делай, что говорят.
— Ментов вызывать придется… — Голый вздохнул. — Показания давать. Тут уже не откупишься, как от патруля на улице. Меня вышлют с просроченной регистрацией, и зарубят въезд в Россию лет на десять. Кому я тут нужен буду через десять лет? А то и убийство повесят…
— Паниковать прекрати! — приказал старший. — Надо подумать, взвесить обстоятельства. А пока всем выключить мобилы. И не просто выключить, а вынуть батареи и SIM-карты. У Эдика есть мой номер, а все карточки на одно имя. Он мне их сам дал, когда начали на него работать. Так что он в курсе.
— У Серика тоже карточка Эдика, — напомнил парень в костюме палача.
— Тот смартфон сдох, — успокоил его старший. — Хрустнул в кармане, когда я придавил Серика, чтобы примотать к кровати. Живее давайте. Потом будем думать, что и как.
Трое казахов бросились к сундуку, стилизованному под Средневековье, достали из него ворох одежды, а с ней и мобильные телефоны. Вскоре батареи и карточки были изъяты, казахи сняли с себя маскарадные костюмы, предназначенные для ролевой игры БДСМ и переоделись в обычную одежду, убрали длинные волосы, а свободными рубахами скрыли имплантированные женские груди. Парни как парни, только маникюр да макияж выдавали трансвеститов или геев.
Они были перепуганы донельзя, и только старший не показывал вида. Его звали Олжас Ксымханов, и еще год назад он, вполне легально, работал танцором в московском ночном стриптиз-клубе для трансвеститов. Потом менеджер предложил зарабатывать больше, но уже не танцами с раздеванием, а удовлетворяя куда менее скромные желания особо важных клиентов. Покрутившись в новой роли пару месяцев, Олжас сообразил, что в одиночку ему не разбогатеть, как хотелось бы. У этого бизнеса были куда большие перспективы, чем встречи с клиентами тет-а-тет. Эротические фантазии богачей не были стеснены ни рамками приличий, ни отсутствием финансов, ни здравым смыслом, а потому новая работа требовала не усилий одиночки, а слаженной работы дружной команды, способной на импровизацию и на шаги, выходящие за рамки обычного.
Для такой деятельности мало было найти партнеров нетрадиционной ориентации. На самом деле ориентация вообще мало значила, куда важнее было найти людей, беззаветно любящих деньги и готовых за эти деньги на все. В Москве таких отыскать не сложно, она их словно магнитом притягивала, но Олжас не хотел собирать под своим началом малознакомых проходимцев, от которых в любой момент можно было ожидать удара в спину. Только тот, кто знает, что такое голод и нищета, способен по-настоящему любить деньги. И Олжас вспомнил о своих школьных друзьях, оставшихся в Казахстане. Один из них, Айбатыр Сатимжанов, еще в подростковом возрасте, совершенно неожиданно для Олжаса, сделал ему непристойное, как тогда казалось, предложение. Но Олжас согласился, потому что уже тогда понимал, что противоположный пол не интересует его.
