— У вас часа два есть времени, — сообщил Бражников операторам. — И начнем. А пока займитесь системой компенсации линзирования атмосферы в точке базирования излучателя. Сегодня задействуем номер третий, алтайский. Если понадобится, и другие подключим. Целей много. Пока новолуние, нужно пользоваться моментом!
— Есть! — ответил оператор за пультом управления лазерами.
Полковник распустил галстук и расслабил верхнюю пуговицу на рубашке, почти бессонная ночь после приезда родственника не прошла даром. Щеки Бражникова то и дело наливались нездоровым румянцем, причем ни с того ни с сего. А по обе стороны грудной клетки будто печеная картошка поселилась, так грело. Боль — не боль, а черт знает что такое. Недосып!
— Мне тут одному жарко? — спросил он у ближайшего офицера-оператора.
— Нет, действительно душновато, — ответил тот.
Полковник нажал кнопку селектора и велел дежурному технику включить систему кондиционирования воздуха на полную. Все равно бункер следовало заранее продуть и охладить, потому что, когда на серверы ляжет внушительная нагрузка, все лишние системы, в том числе и вентиляцию залов, придется отключить.
Когда пойдет серия, моргнуть будет некогда, не то что озаботиться охлаждением атмосферы в помещении. Серверы как печки. Зимой хорошо, а сейчас самая середина июля. На улице днем до тридцати, потому вся ответственная работа планируется на вечер и ночь, когда можно будет затягивать с улицы прохладный воздух. А чтобы у противника не возникли подозрения из-за повышенной температуры исходящего воздуха, внешне бункер замаскировали под гарнизонную котельную, мол, там и должен быть жар.
В которой журналист Пичугин опасается нападения киллера, а генерал Ковалев всего лишь хочет поговорить со своим аналитиком с глазу на глаз.
Над Москвой медленно остывал летний день. До вечера, залитого закатными красками, было еще далеко, но зной уже покидал один тенистый двор за другим, оставаясь лишь на залитых солнцем транспортных артериях города. Окна домов, обращенные на запад, напоминали листы железа, только что вынутые из кузнечного горна.
Олег Иванович Пичугин, попрощавшись с коллегами, покинул офис редакции, миновал вахту с турникетами, отворил тяжелую деревянную дверь и сощурился от яркого света. Несмотря на жару, одет он был в легкие серые брюки и тонкий серый пиджак, под которым виднелась светло-голубая футболка Lacosta, а обут в кожаные туфли, явно не из дешевых. Солнце, зависшее между двумя высотками на другой стороне Ленинского проспекта, било ему прямо в глаза.
