— С радостью!
— Тогда поехали!
— Куда?
— В восемьдесят первую больницу, — ответила Наталья. — Что-то мне подсказывает, что в материалах допроса или в материалах от бригады «Скорой» есть какая-то зацепка. Там мы попробуем найти ответы на важные вопросы. Да, нужно получить разрешение на использование экспериментального комплекса. Будет глупостью не использовать столь удачный момент.
Она взяла чистый лист, быстро написала докладную и отнесла сперва Олейнику, который наложил резолюцию: «В связи с эксклюзивностью ситуации не возражаю», и положила на стол перед Думченко.
— Остап Тарасович, простая формальность, но без нее я не могу начать лечение по экспериментальной методике. Вы ведь не против?
Думченко взглянул на бумагу, увидав подпись Олейника, кивнул.
— Работай, все нормально.
В которой Пичугин узнает, что Наталье Евдокимовой можно запросто дать прозвище «Шумахер», а ему самому придется инспектировать карантин в больничном корпусе.
Несмотря на чувство вины за неуклюжую реплику на совещании штаба ТОРС, Пичугин находился в приподнятом расположении духа. И даже более того. Следуя за Натальей, он едва сдерживал улыбку. Нет, новая знакомая не смешила его. Это было совершенно иное чувство, прямо противоположное насмешке. Пытаясь понять, почему губы расползаются в глупую улыбку, Пичугин осознал, что ему нравится смотреть на фигуру Натальи и вообще на нее.
«Влюбился? — мысленно спросил себя Олег. — Возможно. Более чем. Мне нравятся такие женщины. На нее очень приятно смотреть. Впрочем, не только смотреть тоже, наверное, приятно».
За последнюю мысль он себя мысленно приструнил, чтобы она не развивалась в начатом направлении. Еще было интересно, на какой машине она ездит. Должность высокая, но вряд ли зарплата как у депутата Госдумы. Так что «Ламборджини» или «Бугатти», конечно, увидеть он не ожидал. Хотя, наверное, ей бы пошло что-то такое, безудержно мощное, эмоциональное и функционально бессмысленное. Скорее каприз, чем машина. Но в более скромном ценовом диапазоне вполне мог оказаться какой-нибудь европейский спорт-купе. Но Наталья подвела его к серебристой «Шкоде-Йети», стоящей под фонарем на парковке. Пичугин хмыкнул. Капризом тут и не пахло. Функционал в чистом виде. Но это не вызвало разочарования, скорее напротив, некое уважение за отсутствие расточительности.
Наталья заняла место водителя, завела мотор, включила фары. Пичугин устроился рядом. Он не мог не отметить, что в ночной полутьме ее лицо, выхваченное только мягкой подсветкой приборов, приобрело, кроме естественной красоты, еще некую таинственность. Сердце неожиданно перешло на повышенные обороты. И пахло от нее… Нет, не духами. Это был именно ее запах, такой же тонкий и загадочный, каким выглядело лицо в затейливых переплетениях света и тени.
