– Дон, три часа уже! – вырвал его из творческого экстаза сердитый голос Киллера. – У тебя будет статуя с дыркой в животе!
– Дыркой? Какой еще дыркой, да не дрыгайся ты!.. – буркнул Дон, не желая отрываться: вот же оно, получается! Еще немножко, и будет совершенство, еще совсем чуть!
Подушка, пролетевшая в сантиметре от его головы, заставила все же оторвать руки от глины и взглянуть на живого и сердитого Киллера. Он сидел на кровати и во все глаза пялился на скульптуру. С недоумением пялился.
– Это – я?
– Это – ты.
Подушка полетела обратно в Киллера, а Дон, потянувшись, снова осмотрел свою работу. Не то чтобы свежий взгляд со стороны, но… И сам чуть не присвистнул. Вот оно, помешательство герцога Орсино! И как так получилось, что лепил юношу, а сейчас перед ним… Гитара?
Прекрасная, как мечта, волшебная, манящая. Наполовину гитара, наполовину девушка. Тонкая, гибкая, опасная как змея и такая же красивая, с едва заметными холмиками грудей… Она улыбается, таинственно и дразняще. Ее левая рука тянется вверх, и по сторонам ладони – колки, и вся она натянута, как струна, и мышцы живота перетекают в струны – там, где девичьи бедра изгибаются в точности как гитара – и превращаются в гитару, старинную, украшенную резьбой…
Вот ты какая, Виола-наваждение!
Перехватив полный восторженного недоверия и любопытства взгляд Киллера, Дон уже собрался набросить на фигуру Киллерову же футболку – еще не поймет художественных заморочек, обидится… И не стал. Доверять так доверять. Киллер же его друг, а друг – это тот, кто принимает тебя целиком, вместе с дурью и заморочками.
– Можно мне… поближе посмотреть? – как-то глухо спросил Киллер и требовательно протянул руку.
Дону даже на секунду показалось, что Киллер сейчас схватит, сомнет пластик в кулаке, а если не отдадут, чего доброго бросится с кулаками.
Тьфу, надо же, какая пакость в голову лезет! Это же Киллер!
– Смотри. – Он отступил на полшага, но статуэтку в руки не дал, глина мягкая, помнется.
Киллер подался вперед. Только что носом не уткнулся.
– Почему девчонка, Дон?..
– Потому что Виола. Она такая… – попробовал объяснить Дон и понял, что ничего объяснить не сможет. Сам не понимает. – Короче, не знаю я почему. Она такая, и все тут.
Он пожал плечами, мол, ты музыкант, сам должен понимать: вдохновение не спрашивает, что ты хочешь сотворить. Оно просто берет и творит твоими руками.
Киллер как-то странно улыбнулся. Кивнул.
– Виола… как в спектакле, да? – И хмыкнул. – А я Себастьян.
