Дон передернулся.
Он редко вспоминал о тех полутора месяцах. Почти никогда. Вот только раз, когда Фильке рассказывал, и теперь – во второй. И о том, как Филька явилась как-то ночью, нашипела на монстров, и они убрались, а потом дала этого медведя и велела класть рядом, потому что монстры почуют его и не придут, – тоже не вспоминал. До сегодняшнего дня.
Почему-то он был уверен, что Киллеру надо об этом знать. И о том, что Филька тогда сказала: «Прими себя, Дон. Все, что есть в тебе, – это ты, и никуда от себя не деться. Пока убегаешь и сопротивляешься, ты слаб. Примешь – станешь сильным».
У него получилось – и принять, и стать сильным. Даже почти забыть о Коте и уродах из Кунсткамеры. Получилось даже не задумываться, с чего бы после этого случая он стал рисовать почти профессионально, но в какой-то старинной манере; и с чего бы любая острая железка в его руках тут же становилась смертельно опасной шпагой; и с чего бы звук гитары заставлял сердце биться в сумасшедшей надежде непонятно на что…
Главное, получилось.
– В общем, в третий класс я пошел уже к Фильке. А ты как к нам попал все-таки?
Киллер вздохнул. Уставился в пустую чашку.
– Правда, отец устроил. Я, когда мать вышла замуж, сразу к отцу рванул, сперва учился там, домашнее обучение – знаешь? Вот. А потом попал в больницу. Вроде с сотрясением, только… совсем не помню, как его заработал. Помню, что в музее. У отца в замке частный музей, всякие инструменты, ну и… Когда вышел из больницы, отец сказал, что поеду учиться в Питер. Вот.
– Не жалеешь, что приехал?
Киллер качнул головой и внезапно спросил:
– А у тебя серьезно с Маринкой? Ты про нее вообще не говоришь.
Дон на миг опешил, не сразу уловив логику.
Хмыкнул, размышляя: можно ли их с Маринкой отношения назвать серьезными? И честно ответил:
– Не знаю. У нас все нормально. Считай, с третьего же класса вместе. Она умная, красивая, не достает. Мы идеальная пара. Ну, пока в школе.
Киллер посмотрел на него как-то странно, вывернулся из рук и пошел к чайнику.
Тайм-аут.
Видимо, Дон сказал не то, что Киллер ожидал. Или просто не то. Зато самому стало любопытно – как у Киллера с этим делом.
– А ты? У тебя подружка есть? – спросил в напряженную спину.
Киллер покачал головой:
– Нет, – и замолчал.
Партизан.
– Ты редкостно красноречив, друг мой.
Киллер дернул плечом и буркнул что-то невнятное. Вроде «это неинтересно». Ага, как же, неинтересно! То-то такая бурная реакция.
– Почему нет? Рассказывай, Киллер. Я же рассказал.
