Ни у меня, ни у кого-либо из друзей, где бы я ни жил и ни играл, настоящего футбольного мяча не было. Я даже не знал, откуда берутся такие мячи. В магазинах спорттоваров, если спросить, продавщицы только усмехались и смотрели как на дебила: «Не бывает!»
Пока суд да дело, прогресс не стоял на месте, и на смену мечте о кожаном мяче со шнуровкой (так и не воплотившейся) пришла иная, более совершенная: мяч так называемый ниппельный, у которого вместо шнуровки и соска от камеры имелось лишь узкое отверстие для ниппеля. А потом появился (не у нас, а где-то далеко, на фотографиях и экранах телевизоров) футбольный снаряд, который мы все называли «олимпийский» — тоже ниппельный и черно-белый, пятнистый, как леопард. Его изготовили под нужды телевидения, бывшего тогда почти исключительно черно-белым. Появился мячик на чемпионате мира в Мексике.
Однако сколько бы мы ни грезили о настоящем фирменном футбольном мяче, я его даже ни разу не пнул. А потом и грезить о нем перестал. И ведь что тут скажешь, кроме банального: все хорошо в свое время. Сейчас полно замечательнейших мячей, самых что ни на есть фирменных, от немецкой компании-производителя, «олимпийских», которыми только что играли на чемпионате Европы, — буквально везде навалом, да и цена смешная, не более тысячи рублей. А покупать — совершенно не хочется, и я прохожу мимо них абсолютно равнодушно.
Помимо мяча, имелась у моего поколения и еще одна мечта, связанная с футболом, более дерзкая. Фантазию эту активно пропагандировали детские газеты и журналы (а их было много, газета «Пионерская правда», например, и журнал «Пионер»). Они внушали, что к любому советскому мальчику, играющему во дворе, может однажды подойти дядя тренер и сказать: «Парень, мне понравилось, как ты играешь, приходи в нашу секцию (или нашу команду) на стадион, будем с тобой работать». Многие игроки команд мастеров и даже сборной СССР рассказывали в интервью, что они таким образом в большой спорт попали. По стране широко шагало движение «Кожаный мяч»: детские команды разных школ и дворов встречались между собой на первенство Советского Союза. И детские тренеры, говорят, так и рыскали по дворам и спортплощадкам, отыскивая самородков.
В Новороссийске мы играли в футбол за домом на поляне в одни ворота — ими служили два толстых тополя, а противоположных просто не было.
В Ростове, куда я позже переехал к родителям, мы гоняли резиновый мяч по асфальтовой площадке возле нашего подъезда, а воротами служили два кирпича. Позже, уже в Москве, при нашей современной школе, наконец появился пыльный стадион с настоящими воротами, а также хоккейная коробка. И всюду я лелеял мечту (временами она подступала очень явственно), что однажды остановится рядом с нами, игроками, детский тренер, понаблюдает и скажет мне и, допустим, другу Диме Р-ву: «Ты и ты, приходите, пожалуйста, на тренировку». А потом победа в «Кожаном мяче», юниорская команда, после молодежная, затем команда мастеров, и, как венец, сборная СССР.
